Огни Хякки Яко

Облачко тумана, в которое преобразовался Глаз Дракона, медленно проникало в тело Уми. И страшная рана постепенно начала затягиваться. Приглядись Дзёя внимательнее, он мог бы заметить, как срастаются на правой кисти разорванные сухожилия, как исцеляется пронзённая когтями ведьмы плоть и покрывается тонким слоем розоватой кожицы.

Но ему едва доставало сил сохранять вертикальное положение, чтобы не завалиться набок, как перебравший на гулянии выпивоха. Дзёя хрипло хохотнул, но вместо смешка из горла вырвалось лишь сдавленное бульканье. Кровь из носу всё лилась, лихорадочное состояние не проходило, отчего он, наверное, являл собой вид совершенно безумный.

Да и плевать. Он почти добился своего. Живительная сила Глаза должна была постепенно исцелить тело Уми. Теперь осталось лишь дождаться возвращения Бога Дорог, который отправился за её духом…

Словно в ответ на эту мысль воздух прорезали потоки знакомой магии. Вот и он, лёгок на помине!

Дзёя открыл было рот, чтобы поприветствовать Бога Дорог в своей всегдашней полушутливой манере, но не успел произнести ни слова.

Небо прямо над его головой вдруг озарила ослепительная вспышка молнии – такая нестерпимо яркая, что слёзы сами собой покатились по щекам.

«Мне жаль, – хотел сказать Дзёя напоследок, предчувствуя, что молния эта предназначена для него одного. Для предателя и клятвопреступника, которому всё же не удалось избежать Драконьей кары. – Но, будь у меня выбор, я не задумываясь поступил бы так же…»

Жар тяжёлой и неумолимой дланью сжал сердце. Не в силах терпеть боль, Дзёя издал отчаянный крик, а после свалился замертво.

Глава 20. Возвращение

Долго, очень долго её окружала непроглядная чернота. Глаза были широко распахнуты, но она будто ослепла – ни единого проблеска света не мелькало даже на самом краю видимости.

Но страшнее внезапно настигшей слепоты оказалась боль. Словно чьи-то жадные когти рвали и терзали несчастную плоть, пытались добраться до сердца и вырвать его, чтобы напиться живой, ещё не успевшей остыть крови. От боли она не помнила ни себя саму, ни то, что с нею случилось. Казалось, это мучение было всегда – с ним она пришла в этот мир, и только вместе они его покинут…

А потом всё внезапно закончилось. Что-то мягкое коснулось обнажённого предплечья, и она, вздрогнув, открыла глаза.

После казавшегося бесконечным мрака ненавязчивый, приглушённый листвой солнечный свет стал истинным блаженством. Прищурившись, она с трудом встала с мягкого травяного ложа. Всё тело ломило так, будто её долго и с методичной жестокостью избивали. Но в тени старых высоких деревьев под нежное щебетание каких-то пичуг, скрывавшихся в густых кронах, боль постепенно уходила – словно впитывалась в землю, растворялась в напоённом лесной свежестью воздухе.

Что это за удивительное место? Как она оказалась здесь?

Словно в ответ на оставшиеся невысказанными вопросы что-то потянуло её под сень разросшейся зелени, и она с готовностью последовала за таинственным зовом прямиком по вымощенной камнем дорожке, которая терялась в роще цветущей павловнии. Птичьи трели всё не прекращались, переливаясь на все лады. Тёплый ветерок приятно овевал лицо.

Давно у неё на сердце не было так спокойно. Она чувствовала, как распрямились плечи, словно с них сняли груз одолевавших забот и тревог. Каким это бремя было, она теперь едва ли смогла бы припомнить: воспоминания ускользали, как вёрткая рыбёшка, которую голыми руками пытаешься выловить из реки…

За очередным поворотом тропинки глазам её открылся большой пруд, поросший по берегам лотосами. Над их плоскими влажными листьями тут и там виднелись набравшие цвет бутоны – скоро, когда все лотосы зацветут, здесь станет ещё живописнее.

Вдруг неподалёку в траве что-то зашуршало. Не сумев скрыть охватившего её любопытства, она раздвинула налитую соками траву, покрывавшую берег пруда.

У самой кромки воды на коряге сидела лягушка. Она важно раздулась и басовито квакнула.

– Ну надо же, давненько я здесь лягушек не видел! – раздался чей-то ликующий возглас совсем рядом.

От неожиданности она оступилась и чуть было не упала в воду, но незнакомец вовремя успел ухватить её за локоть и удержать.

– Будьте осторожны, о-дзётю. Хоть этот пруд и кажется неглубоким, дна у него нет.

Мужчина отпустил её руку, и она сумела рассмотреть его получше. Он был облачён в давно вышедшие из моды плотные одежды цвета меди с высоким круглым воротом и длинными широкими рукавами. Тонкая работа, под старину – такая, должно быть, и стоила немало. Весь облик человека свидетельствовал о том, что тот принадлежал к богатому роду и никогда не знал нужды. Лишь его большие слегка навыкате глаза были полны печали.

Глаза глубоко одинокого человека.

– Благодарю за помощь, – поклонилась она. – Простите, я не хотела вторгаться в ваш сад. Я заблудилась, и…

– Заблудились? – на лице незнакомца отразилось искреннее удивление. – Это попросту невозможно. Те, кто приходят сюда, точно знают, зачем они здесь.