Огни Хякки Яко

Последнее слово Уми пришлось проталкивать сквозь разом ставшее неподатливым горло. Она с ужасом замотала головой и закрыла ладонями лицо, но на этот раз рыдания оказались сухими и болезненными – слёз не было.

Похоже, она уже выплакала всё, что могла.

– Миори Хаяси была сильной женщиной, – снова заговорил Дзиэн, когда Уми немного пришла в себя. Она с изумлением подняла на старика покрасневшие глаза, и тот кивнул. – Да, я знал её. Твоя мать была одной из немногочисленных прихожан, которые находили утешение и покой в святилище Луноликой Радуги.

– А вы знали, кем она была… на самом деле? – не сумев скрыть волнения, выдохнула Уми.

– Догадывался. – Едва заметная улыбка тронула губы старика. – Но мы с ней никогда не говорили об этом. Я всегда уважал чужие тайны, ведь до недавнего времени и сам хранил одну. Однако невзирая на то, что твоя мать тщательно скрывала свою силу, бывали минуты, когда та всё же прорывалась наружу. И теперь я чувствую такую же силу в тебе.

В ответ на слова каннуси нечто, пробудившееся в Уми этой ночью, снова заворочалось в груди. С той поры, как они с О-Кин и баку сидели у футона покойной, оно не давало о себе знать. И отчего-то Уми хотелось, чтобы так продолжалось и впредь.

Но оно никуда не ушло. Уми неосознанно прижала руки к тому месту, где биение силы казалось наиболее ощутимым, и Дзиэн, не сводивший с неё внимательного взгляда, покачал головой.

– Не нужно бояться. Совсем скоро ты вспомнишь, каково это – ощущать в себе пульсацию ки.

Уми прикусила губу сильнее, чем следовало, и во рту тут же появился противный привкус крови.

– Она не нужна мне. Если бы я только могла обменять её на жизнь…

– Такой власти нет ни у кого, кроме Владыки Восточных Земель, – твёрдо отрезал Дзиэн, не дав ей закончить, и в его прежде полном теплоты взоре заблестела сталь. – Лишь он способен проложить тропу между всеми тремя мирами, связать воедино людей, ёкаев и тех, чей путь уже завершён. Не оскорбляй память рода, отказываясь от дара самого Сэйрю. Если легенды правдивы, это он – источник всего.

Уми не до конца поняла, что имел в виду Дзиэн, но расспрашивать ни о чём не стала, упрямо поджав губы.

Но старик, похоже, не намеревался продолжать назревающий спор. Он снова ободряюще похлопал её по плечу и добавил:

– Как бы то ни было, тебе предстоит много работы. Если не знать, как сдерживать силу, можно натворить больших бед. А я не думаю, что жители Ганрю столь же благодушно встретят проявления колдовства, как по приезде балагана.

Уми не могла с ним не согласиться. К тому же пока здесь рыскала тайная полиция, учиться владению магией было сродни самоубийству. Уми понятия не имела, как Ооно и ему подобные отыскивали колдунов, и не была уверена, что хотела бы знать.

Подвергать опасности клан Аосаки – особенно теперь, когда он был так уязвим… Даже несмотря на обиду и горечь от предательства отца и названного дядюшки, Уми ни за что не поступила бы так со своей семьёй. Не подставила бы дорогих и близких людей.

Даже сама мысль о таком страшном поступке причиняла боль. Уми – не её отец. И никогда такой не станет.

– Теперь, когда всё так обернулось, что будешь делать дальше? – Дзиэн испытующе посмотрел на неё, словно пытался натолкнуть на какую-то идею.

Уми лишь тяжело вздохнула. После смерти матери все смелые планы о побеге в столицу или за море не вызывали более того взволнованного трепета в груди, который предвещал начало чего-то нового и… важного. По-настоящему значительного.

Без денег и связей кому нужна она будет в чужой стране? Да и в том же Дайсине никто не встретит её с распростёртыми объятиями. От теней прошлого нигде не удастся скрыться надолго. Рано или поздно они всё равно настигнут её, как и болезненные отголоски всего пережитого в Ганрю.

Дзиэн не торопил с ответом, за что Уми была ему благодарна. Старик давал время собраться с мыслями – видит Дракон, сейчас ей это и впрямь было необходимо.

Словно чешуя, которую счищают с рыбы, одна за другой отпадали связи, которые Уми выстраивала столько лет. Становились ничего не значащими цели, которым ещё совсем недавно она следовала с привычным усердием и искренним желанием принести пользу своей семье. Отмирали старые привязанности, прежде занимавшие важнейшее место в её жизни.

Клан Аосаки, достойной частью которого она так стремилась стать.

Отец и дядюшка, на которых она всю жизнь равнялась, – люди, без раздумий продавшие свою семью ведьме из страха лишиться власти.

Ёсио, павший жертвой собственной алчности. Через каких-то несколько дней они могли бы стать друг для друга гораздо бо́льшим, чем прежде, – соратниками, преданными и стойкими. Чтобы встать спина к спине и не бояться предательского удара в спину.

Уми потёрла левое запястье, где ещё совсем недавно носила браслет из драконьей слезы. Этот подарок спас ей жизнь. Пускай и немного, но сгладил боль от предательства старого друга, кому она так доверяла…