Огни Хякки Яко

Дзёя Окумура же, как и Уми, неотрывно смотрел в ту сторону, куда ушли каннуси и ёкай. Он до крови закусил губу, и тонкая струйка прочертила линию по подбородку. Но колдун этого, казалось, не заметил. Его помощник Нобору топтался рядом. И без того тщедушный, он будто весь сжался от страха, чтобы стать ещё незаметнее.

Горо не без оснований опасался, что сила Глаза Дракона может снова пленить колдуна-отступника. Но за всё то время, что Дзёя находился с ними, он не удостоил духа-фонарика и взглядом. Быть может, страх перед ведьмой Тё пересилил даже жажду обладания величайшим сокровищем.

Но Горо всё равно не доверял Дзёе Окумуре и не собирался спускать с него глаз. Будучи на стороне белой ведьмы, Дзёя уже однажды предал её. Что помешает ему обратиться против них, когда он сочтёт нужным?

– Держитесь рядом, – справившись с накатившим страхом, проговорил Горо, крепче сжимая посох и другой рукой придерживая всё так же беззаботно поющего духа-фонарика. – И, если на то будет воля Владыки, мы выберемся из этого города живыми.

* * *

О-Кин нагнала каннуси Дзиэна у самой вышки, где до того сидели музыканты. Теперь та пустовала, но вокруг по-прежнему было много празднично наряженных людей с перекошенными от ужаса лицами. Словно насекомые из разорённого муравейника, они разбегались кто куда.

Вот только всем от ведьмы убежать не удастся, О-Кин это понимала как никогда ясно. Западный ветер доносил до её чуткого обоняния запах недавно пролитой крови. Похоже, ведьма уже успела кем-то поживиться, чтобы набраться сил перед неминуемым сражением…

О-Кин содрогнулась. Кровь никогда не питала её, но она не понаслышке знала, что многие ёкаи любили таким образом восстанавливать подорванные силы.

Они с каннуси не смогут помочь всем, кто будет в них нуждаться. Старик заметно сдал с момента их последней встречи: ёкай чувствовала, как ки утекает из него, словно вода из ушата с пробитым дном.

Да и сама она, надо сказать, была далеко не на пике своих способностей. За несколько дней О-Кин пережила несколько стычек – сначала с тэнгу, а потом и с обезумевшим от силы железного корня Саном. Ничего удивительного, что силы её оказались заметно подорваны.

Но это не значило, что О-Кин отступит. О нет, она сделает всё, чтобы эта дрянь в белом горько пожалела, что вообще сунулась в Ганрю. Что посмела осквернить своим вмешательством чистую магию Дракона, которая текла в жилах её дорогой подруги, – и выпить почти до дна…

– Поганая ведьма снова испортила всем праздник, – процедила О-Кин, поддев носком сандалии растоптанный веер. Ещё совсем недавно он, украшенный изящной росписью, наверняка скрывал смущённую улыбку одной из городских красавиц, а теперь встретил свой печальный конец под ногами обезумевших от ужаса горожан.

– Почему ты здесь, благородный дух? – покосился на неё каннуси.

– У О-Кин с этой тварью свои счёты, – с нарочитой лёгкостью бросила она, приняв свой обычный облик. Человеческая оболочка теперь была ни к чему: следовало поберечь силы для колдовства.

Горожан вокруг становилось всё меньше, пока наконец поток людей не иссяк. Лишь тогда в дальнем конце улицы показалась тонкая белая фигура, которая приближалась к деревянной вышке с нечеловеческой скоростью.

– Спрячься, – велел каннуси Дзиэн, не отводя взгляда от надвигавшейся на них противницы. – Пусть думает, что я здесь один. Постараюсь измотать её как следует, а в решающий момент ты нанесёшь удар.

Времени на выбор другой стратегии у них не оставалось, и О-Кин пришлось подчиниться. Скрыв до поры своё присутствие от всех, в том числе и от других духов, она отошла от каннуси на некоторое расстояние. Маска ведьмы внушала тревогу: О-Кин всем существом своим чуяла, что в ней таилось нечто, чего ёкай не понимала и подспудно страшилась.

В голове невольно крутилась паническая мысль, от которой О-Кин не могла отделаться, как ни старалась. Вдруг тот, кто прячется за белой личиной, сумеет учуять её, несмотря на все предосторожности…

Кем было это загадочное существо и почему его следовало опасаться, оставалось лишь гадать. Но одно О-Кин могла утверждать наверняка: тому, кто попадётся ему, будет уготован страшный конец.

Но пока он не проявлял себя и ничем не выдавал своего присутствия – должно быть, дремал или наблюдал за происходящим со стороны. Как наблюдала и О-Кин, спрятавшись за перевёрнутой тележкой, с которой ещё совсем недавно торговали жареной лапшой. От упавшего котелка долетал запах ещё не успевшей остыть еды, но от затаённого ужаса О-Кин не ощущала ничего, кроме тошноты.

Лишь усилием воли ёкай удалось отгородиться от всех остальных звуков и запахов и сосредоточиться на главном. Она вся подобралась, готовая прийти старику на выручку в любой момент.