Огни Хякки Яко

Пока ведьма неторопливо приближалась, острый взор О-Кин заприметил на маске Тё небольшую трещинку. Незначительную и едва различимую, словно тонкий волос, но если ударить туда прицельно, да посильнее…

Сделав вид, что ей стало совсем дурно от вида собственной крови, О-Кин принялась собираться с силами для одного-единственного удара, который должен был решить всё.

Она или заставит ведьму сбежать, позорно поджав хвост, или…

Ведьма снова рванулась к ней. В тот миг казавшаяся прежде безжизненной маска ожила. В покрытом белой краской и лаком дереве зашевелились мириады мелких крылатых насекомых, и О-Кин передёрнуло от отвращения.

Но сбить её с толку ведьминой мерзости не удалось: всё-таки О-Кин была сильной и умелой ёкай. Когда поганый лик ведьмы оказался настолько близко, насколько возможно, О-Кин ударила, вложив в кулак всю свою силу.

Над кварталом Фурумати разнёсся истошный вопль ведьмы, полный боли и бессильной ярости.

А в следующий миг какая-то неведомая злая воля отшвырнула О-Кин прочь, словно пылинку. И когда дзасики-вараси пробила своим по-детски крохотным тельцем стену одного из домов, её сознание угасло…

* * *

Когда земля дрогнула в первый раз, Дзёе невольно подумалось, что вряд ли это задержит патронессу надолго. Она оказалась сильнее, чем он мог вообразить – даже за столько лет пребывания подле этой женщины ему так и не удалось сполна познать всю степень её могущества.

А следом вспомнилось сегодняшнее землетрясение, благодаря которому Дзёя сумел скрыться от тайной полиции. Наверняка оно было делом рук колдуна – возможно, даже того самого полицейского со шрамами. Дзёе не хотелось даже думать, насколько тот силён, раз сумел так легко подчинить себе твердь…

Поскорее бы выбраться из этого демонами проклятого города!

Они шагали за монахом сквозь толпу ревущих от ужаса жителей Ганрю. Женщины с детьми и некоторые мужчины скрывались в домах, накрепко закрыв двери и ставни на окнах.

Наивные, даже самая крепкая дверь не спасёт от госпожи Тё, если та решит до них добраться.

Но некоторые оставались на улицах и, прихватив с собой первое, что попадалось под руку и могло сойти за оружие, примыкали к отрядам полицейских, которых стекалось к кварталу Фурумати всё больше. Всякий раз, когда люди в форме приближались к их маленькой группке, Дзёя опускал голову и надеялся, что чары отвода глаз, наложенные на его шляпу, ещё не развеялись. Вряд ли каждый страж порядка в Ганрю знал его в лицо, но рисковать всё равно было ни к чему. Среди обычной городской полиции могли затесаться и служащие со свёрнутым кольцом драконом над козырьком фуражки… Вот им-то попадаться точно не стоило. Во второй раз сбежать от тайной полиции ему точно не удастся, Дзёя знал это наверняка.

Защитный купол, который возвёл вокруг них старый каннуси, продержался недолго. И вскоре их маленький отряд возглавила Уми – кто, как не якудза, лучше всех знавшая этот город, мог вывести их отсюда кратчайшим путём?

Чем дальше уходили они от квартала Фурумати, тем меньше народу попадалось на улицах. Похоже, вести о приближении госпожи Тё намного опередили их. Сиротливо покачивалась на ветру оборванная, унизанная бумажными фонариками верёвка – должно быть, прежде она была натянута над узенькой улочкой, которой вела их Уми. Тут и там находились потерянные кем-то сандалии и обрывки одежды, словно до них этой же дорогой промчался какой-то лоскутный монстр.

И лучше бы это мнимое чудовище оказалось реальным, а не взбешённая госпожа Тё, которая уже не остановится ни перед чем. Особенно когда искомое было совсем близко…

Подземные толчки вскоре постепенно затихли, как и крики горожан – к тому моменту все уже попрятались кто куда. Эта внезапно повисшая над Ганрю тишина принесла с собой отнюдь не облегчение, но смутную тревогу, которая становилась лишь крепче.

Поначалу сердце Дзёи наполнилось непрошеной радостью: неужели с госпожой Тё наконец покончено? Но по здравом размышлении он всё же отогнал от себя эти пустые надежды. Старику-каннуси и ёкай в облике девушки, может, и впрямь удалось задержать патронессу, но надолго ли? Глаз Дракона был совсем близко – только руку протяни, – и госпожа Тё тоже наверняка почувствовала отголосок его силы.

Дзёя покосился на безмятежно урчащего духа-фонарика, которого Ямада не выпускал из рук. Прежде бывшему ученику ведьмы уже доводилось слышать песнь ки – за несколько мгновений до того, как предать огню святилище Луноликой Радуги, где Глаз Дракона хранился столько лет. Но тогда она была совсем слабой: лишь жалким отголоском настоящей силы, что пронизывала легендарное сокровище. Теперь же, слившись с жизненной энергией духа-фонарика, ки запела с куда большей уверенностью. Дзёя даже мог разобрать некоторые фразы, но за шорохом шагов и одежды своих спутников общий смысл песни неумолимо ускользал от него.