Огни Хякки Яко

То был удивительной красоты меч с позолоченным лезвием и коралловой рукоятью, украшенной точно таким же узором, что и кандзаси матери. Летящие на ветру цветы сливы словно сияли изнутри, напоённые чудодейственным свечением, – похожим образом сверкал и клинок, разгоняя сгустившуюся темноту.

– Откуда… откуда у тебя этот меч? – выдохнула ведьма. Глаза её за прорезями маски расширились от изумления, которое она даже не пыталась скрыть.

– Семейное наследие, – процедила Уми, поудобнее перехватив меч левой рукой. С холодным оружием она управлялась гораздо хуже, чем с револьвером, так что нападать на ведьму первой не решилась бы, даже будь у неё целы обе руки.

– Ну конечно! – в тоне ведьмы послышалось искреннее веселье, от которого по коже Уми снова пробежала ледяная дрожь. – А я всё гадала, куда подевался легендарный Фусецу… Выходит, Химико обхитрила не только меня, но и свою родню, – надо же, какая прелесть! Но да демоны с ним. Даже легендарный меч, отлитый из рога Дракона, тебе не поможет.

С этими словами ведьма двинулась к ней, словно ядовитый паук, крадущийся к увязнувшей в паутине добыче.

– Что тебе ещё от меня надо? – Уми выставила перед собой сверкающий клинок, зная, что колдунья не посмеет приблизиться, пока он направлен прямо на неё. Отчего-то белая ведьма и её мерзкий омукадэ боялись этого меча и исходившего от него благостного сияния. И Уми намеревалась сполна воспользоваться этим единственным оставшимся у неё преимуществом.

– Твоя живая кровь, – хотя голос ведьмы был спокоен, за этой показной безмятежностью Уми послышались едва заметные нотки стального напряжения. – Даже невзирая на то, что ты отказалась становиться моей ученицей, я всё равно заберу тебя.

– Зачем? – Уми отступила на шаг, стоило ведьме приблизиться к ней. – Что ты задумала?

– О, много чего, – хохотнула Тё. – Бьюсь об заклад, у бедного императора Тайга его редеющие волосы на черепе встанут дыбом, когда он обо всём догадается. Но тогда, боюсь, будет слишком поздно. И для него, и для всех вас. А теперь, – приказным тоном добавила ведьма, – опусти меч и подойди. Твоя рана довольно серьёзна, и ею следует заняться, пока ты не потеряла слишком много драгоценной крови Дайго.

С каждым мигом Уми и впрямь становилось хуже. Дрожали ноги и руки, тело бил озноб, словно при сильной лихорадке. А кровь всё лилась – такая тёплая, как сама жизнь. Сознание туманилось, веки слипались от усталости, а чудесный клинок в руке казался всё тяжелее…

На одно короткое мгновение Уми была готова поддаться увещеваниям. У неё не осталось сил, она была ранена и напугана. Они потерпели поражение в борьбе с ведьмой – а долгожданная помощь от Бога Дорог так и не пришла.

Остриё клинка дрогнуло и опустилось чуть ниже. Ведьма, не сводившая с неё глаз, тут же это заметила и не преминула воспользоваться слабостью противницы. Миг – и ненавистное белое одеяние, перемазанное кровью, снова мелькнуло в пугающей близости от Уми.

Но этого мига оказалось достаточно, чтобы решиться.

Уми крепче перехватила рукоять немеющими от усталости пальцами и замахнулась на ведьму. Та отшатнулась, и бездонный раскол на её маске снова заклубился чернотой.

Омукадэ вылез наружу быстрее, чем ожидала Уми. Похоже, его и впрямь манила человеческая кровь, раз он был готов даже стерпеть исходившую от меча благостную силу, которая явно причиняла ему страдания.

И, возможно, на какой-то короткий миг он вышел из подчинения ведьмы, велевшей ему не трогать Уми. Яростно клекоча – от этого звука всё заледенело внутри, – он набросился на неё, и Уми с отчаянным криком перешла в атаку. Уж если чудесный меч не сумеет поразить панцирь этого гада, тогда их ничто не спасёт…

Жвалы омукадэ щёлкнули прямо у неё над головой – в последний момент Уми успела пригнуться, чтобы он не перерезал ей шею, как тростинку. В голове билась только одна мысль: надо попасть по ведьме, и всё закончится. Уми мало что знала о подчинении сильных духов, но на каком-то глубинном уровне понимала: если погибнет один из связки, дух или человек, второму тоже останется недолго.

И потому, пережив первую атаку омукадэ, она рванулась к ведьме. Если сейчас Тё увернётся, у Уми просто не хватит сил на новый рывок…

Но всё закончилось совершенно иначе – так, как не могло пригрезиться даже в самом страшном кошмаре. Уми была уже совсем близко, она явственно различила страх, который мелькнул в глазах колдуньи, расширившихся от изумления за прорезями маски.

А потом её когти – вся остро заточенная пятерня – пронзили Уми насквозь. Девушка даже почувствовала, как с противным чавканьем они вышли из спины, прямо между лопаток…

Уми не кричала – теперь она не смогла бы выдавить из себя ни звука. Ведьма что-то навсегда уничтожила в ней, убила – на этот раз взаправду.

Кричал кто-то другой, и в этом крике было столько отчаяния, что у Уми на глазах навернулись слёзы.

Умирать оказалось больно. Тепло самой жизни изливалось на разорванное кимоно, уступая место холоду – такому же бесконечному, как зима на горных перевалах.