Огню плевать (СИ)

А потому слова Симайны оглушили, словно взрыв.

— Ты задумала свести счеты с жизнью?!

Зрачки синтетической чу-ха мелко задергались с невероятной скоростью.

Отступив на шаг, я невольно потянулся к башеру, проклиная себя за провокацию очередного сбоя… И не сразу сообразил, что в поведенческих ветках Симайны происходит лихорадочный поиск нужной модели отклика, вероятнее всего, попросту несуществующей.

В течение одного дня кукуга совершила недопустимое, осознала это, избежала покорной самоутилизации, пошла на незаконное снятие блокировок, раскрылась мерзкому изгою общества и теперь была не в состоянии подсчитать последствия.

Говоря проще — синтет боялась, и ее тело болезненно реагировало на неведомый сценарий и его эмоциональные переменные.

Сглотнув гадкий липкий комок, я попытался представить, кто именно и какими средствами мог заставить Симайну столь сильно преобразиться. И не смог…

Зеленые зрачки нерожденной чу-ха перестали походить на капли раскаленного масла. Она выпрямилась, пригладила усы, склонила голову и посмотрела на меня так, будто вновь могла видеть сквозь забрало «Сачирато».

— Я со смирением признаю вашу правоту, господин Ланс… — сказала кукуга. — Но последующее осознание того, что мое недостойное поведение может еще сильнее навредить госпоже Лоло, остановило меня от безрассудного шага.

— И что ты надумала тогда? — промямлил я пересохшими губами и с трудом узнал собственный голос.

— Записка, оставленная росчерком возлюбленного, может рассказать больше, чем шепот тысяч завистников…

— Ты решила оставить признание?

— Все, что в моих силах…

— А дальше? Скрываться?

Симайна сымитировала глубокий задумчивый вздох. А я в очередной раз понял, что именно привлекает посетителей уютных домов в отстраненной, но заведомо желанной красоте и покорности качественных кукуга.

— Есть много мест, господин Ланс, — терпеливо пояснила онсэн, — где любящим сердцам будет уютно и комфортно, невзирая на тягости и лишения…

Взлохматив волосы на макушке, я постарался заставить мозг работать еще быстрее. Перевод с любовного на общедоступный продолжался, запись шла, но было бы глупо прямо здесь и сейчас упустить что-то важное или неверно разгадать предложенный ребус.

— Намекаешь на Такакхану, — предположил я и тут же уловил подтверждающий кивок. — Ох, милая, тебе там будет совсем несладко…

Симайна взглянула в сторону.

— Смирением пронизывая ростки-секунды, которым лишь предстоит стать плодами прошлого, я в полной мере осознаю, что после встречи с таким добрым господином, жизнь оступившейся кукуга уже никогда не будет прежней…

Любопытно, под «добрым господином» Симайна имела в виду меня или снова витиевато вспоминала бедолагу Гладкого?

Вздохнув, я снова почесал кончик носа и бегло осмотрел стремительно темнеющий цех. «Сачирато» равнодушно подтвердили, что бездомные чу-ха подобрались еще ближе. Впрочем, недостаточно угрожающе, пока опасаясь незваных чужаков не меньше, чем те их самих…

Значит, кукуга планировала побег, и мне немало свезло перехватить ее в «Нимнога паяим» сразу после того, как глабер выжег маяки. Хотела сбежать и записать признание.

Что ж, на этом можно было и остановиться. Урчащий желудок и головная боль охотно поддержали такое решение. Оставалось дать Подверни Штанину подробный отчет о расследовании и приватно поделиться его результатами с Заботливой Лоло (попутно выяснив про Пыльного и его интересы).

Быть может, после этого я даже на пару дней попаду на передовые станции прокламаторов? «Мутант в маске, взявший интервью спятившей куклы и оставшийся в живых»! Неплохая реклама, хотя Нискирич вряд ли будет счастлив…

Но вместо этого, будь оно неладно:

— Симайна, чем, по-твоему, был вызван этот странный сбой в Мицелиуме?

Прикусил губу, но запоздало. Стиснул кулаки. Ну не идиот ли?! Байши, да я видел самоубийц, больше заботящихся о собственном спокойствии!

Кукуга приподняла бровь. Вероятно, эмоции на видимой части моего лица ввели ее в заблуждение, и Симайна тоже решила, что разговор окончен. Отступив от фаэтона, она смиренно поклонилась и ответила:

— Щедрость моего друга господина Гладкого не знала границ. В порочном любопытстве погрузившись в Мицелиум собрать больше информации о своем имуществе, я перешагнула границы дозволенного.

Я покривился. От иносказаний начинала пухнуть черепушка, а поиск сексуальных смыслов теперь начинался даже в самых безобидных образах.

— Не очень тебя понял… — впервые за разговор признал я, удрученно разводя руками. — Ты попросила Гладкого о недозволенном?

— Прошу прощения, но господин Ланс ошибается, — Симайна помотала головой, как была обучена башковитыми манджафоко. — Вы должны понять, что за дар любовный господину Гладкому я буду признательна до скончания своего неприхотливого существования.

У меня щелкнуло.

Ага, отлично, а то я уже предположил, что голова на остаток дня сгодится мне только для носки «Сачирато»…

— Он что-то тебе дал, верно! — Это был даже не вопрос. — Подарок!