Огонь Ассургины

– Капитан остался на судне, – проговорил он, взбираясь по крутой лестнице, под которой глухо вздыхало невидимое море и мерно то поднималась, то опускалась шлюпка.

Следом за помощником на пирс поднялся улыбающийся во весь рот Ашма. Он был счастлив оттого, что прокатился на таком замечательном паруснике. В его ушах до сих пор слышались команды, отдаваемые суровым капитаном, а перед внутренним взором играли на солнце брызги, поднимаемые форштевнем; матросы, слаженно действуя, управляли парусами. Особенно юноше льстило то, что капитан предложил постоять рядом с ним на юте и полюбоваться морским простором.

– Утром, когда сделают промеры, он сойдет на берег, – продолжал говорить помощник капитана, подходя к Бахрею. – Рад видеть вас, мой дорогой! Капитан прислал меня подбодрить вас.

– Я тоже несказанно счастлив! – отвечал тот, широко улыбаясь. – Вижу, «Тиамат» изменила очертания. И как, удачно?

– Все утром, мой дорогой Бахрей, не буду отбирать хлеб у капитана. Скажу одно: ход стал легче, и скорости прибавилось, – помощник наклонился над водой и крикнул ожидающим в лодке матросам: – Давай обратно! Утром заберете здесь.

Гребцы взялись за весла, и шлюпка, отвалив от пирса и слегка зарываясь носом в набегающую волну, пошла обратно к дхау.

Когда лодку подняли на борт, встречавшие вернулись к костру. В огонь добавили дров, и сильное пламя взметнулось в темное небо, бросая к высоким звездам искры. Какая-то ночная птица, пролетая рядом, с шумом шарахнулась в сторону.

У костра сидели долго. Ашма взахлеб делился с братьями впечатлениями о кратком морском путешествии.

Бахрей слушал вполуха и, глядя в огонь, думал о Томасе: где он и что с ним?

Кто-то тронул его за плечо. Торговец повернул голову – это был брат Зиган:

– Где будешь ложиться спать – в доме или в палатке?

– В палатке, – ответил Бахрей, поднимаясь на ноги.

У костра уже никого не было, если не считать тихо беседующих о чем-то своем Лалу и Вая. Еще с вечера братья установили рядом с домом большую палатку из пропитанного каучуком полотна.

– Браться уже легли, – продолжал служитель, – ты один засиделся. Переживаешь за друга?

Бахрей кивнул.

– Я думаю, с ним все будет в порядке. Пошли спать!

Рядом со входом осталось несколько войлочных подстилок. Брат Зиган и торговец выбрали ближайшие. Бахрей лежал на спине, заложив руку за голову, и смотрел сквозь открытый полог на звезды. В наполненной стрекотом цикад тишине тяжело вздыхало море. Под этот мерный шум прибоя он незаметно уснул.

Разбудил его солнечный луч, упавший на лицо. Солнце уже висело косматым шаром над морем, предвещая жару. Ни братьев, ни служителя в палатке не было. Бахрей прислушался: где-то рядом натужно гудели походные печи, с пляжа доносились веселые голоса и смех. Торговец поднялся и выглянул наружу.

У печей с закипающими котлами на низкой скамейке сидел дежурный и смотрел в сторону берега. Бахрей тоже взглянул туда, там принимали водные процедуры братья. Выйдя из воды, они гурьбой направились к лагерю, но вдруг что-то привлекло их внимание – с замершей в середине бухте «Тиамат», спускали лодку.

Вскоре шлюпка с двумя гребцами причалила к пирсу. Помощник капитана, спустился в нее, сел на корму, достал бухту веревки, окрашенной по всей длине поочередно в контрастные цвета – белый и черный. Бахрей вспомнил, что эта веревка, или линь, именовалась в морской терминологии – лотом. Предназначался он для замера глубины. На нем кроме контрастных полос находились еще узлы и свинцовое грузило на конце.

Вот сейчас помощник капитана осторожно опустил лот в воду. Пропуская линь между пальцами, он считал количество прошедших узелков. Сделав один замер, он тут же повторял его, выкрикивая количество футов, на которое указал лот.

Затем гребцы взялись за весла и отвели лодку на несколько саженей вправо.

Замеры заняли все утро. Наконец после того, как был вытащен последний раз из воды лот, шлюпка устремилась к дхау. Вскоре на «Тиамат» загремела якорная цепь и подняли кливера. Судно медленно набирало ход. Когда до пирса оставалось саженей пятьдесят, дхау медленно развернулось. Захлопали спускаемые паруса, швартовая команда спрыгнула на упругие доски причала и накинула швартовые на кнехт.

«Тиамат» натянула удерживающие ее тросы и навалилась своей тяжестью на стенку пирса, тот вздрогнул и жалобно заскрипел, но выдержал вес судна. Бросили сходни, первым сошел капитан.

Бахрей стоял впереди встречающих, чуть позади – брат Зиган. Капитан и торговец двукратно обнялись, как предписывал обычай страны.

– Где же друг Томас? – спросил капитан.

– Об этом как раз и будет разговор, но не здесь, – проговорил брат Зиган. – Прошу в дом. Там хозяин стол накрыл.

– В дом так в дом, – сказал капитан. – Мы люди служивые.

Зиган обернулся:

– А вы, братья, принимайте команду! Сегодня день отдыха.