Огонь и сталь (СИ)

— Каджит не вечно будет ходить с караванами по холодному Северу, — угрюмо произнес наемник, — рано или поздно каджит вернется в Эльсвейр… коль будет на то милость богов, — Карджо повернулся в Ларасс, впившейся в него взглядом, — и каджит хочет, что бы ты ушла с ним.

Вдоль позвоночника Соловья пробежал холодок, от которого шерсть на хребте встала дыбом, хвост предательски дернулся, выдавая ее волнение. Покинуть Скайрим, Рифтен, оставить Гильдию?! Это… безумие! Нет, это самая грань безумия! Бывало, Дхан’ларасс мечтала о том, что побывает в каджитских степях, но… наемник, заметив ее смятение, взял ее руки в свои.

— Я не предлагаю тебе сегодня же покидать Север, — он прячет глаза, его голос чуть заметно дрожит, каджит смущен не меньше, чем воровка, — просто… мне невыносима мысль о жизни без тебя. Вдалеке от тебя, — Карджо прижался лбом к ее лбу, — без тебя даже пески Эльсвейра будут столь же холодны…

Сутай-рат невольно отстранилась. Скайрим ее дом, рифтенские воры — ее семья, но ведь Карджо… и Эльсвейр… там никто не будет взирать на нее с презрением, обходить стороной на улице или же обещать позвать стражников в случае чего. А если же… что-то случится в дороге? Или их отношения с Карджо рассыпятся в прах, не выдержав гнета? Что ей тогда делать? Куда идти? Вновь пробиваться, лизать чьи-то мохнатые задницы, что бы заслужить место под солнцем?! Нет, довольно с Ларасс и предательства Мерсера! Каджитка полоснула любовника холодным взглядом.

— Прости, но я предпочту остаться в Скайриме, — выдохнула она, чувствуя, как больно щемит в груди при виде исказившегося лица наемника. Но нужно довести все до конца. — Я слишком многого добилась. Слишком много сил потеряла ради этого, — она провела по длинному тонкому шраму на боку и розовой звездочке на плече. — Вот так сорваться и уйти… нет, я не могу. Не готова. И не желаю.

Караванщик криво усмехнулся, обнажив клыки. Что-то прошипев себе под нос, он откинул шкуры и, спустив ноги на пол, начал собирать свою одежду и доспехи. Ларасс молча наблюдала за ним.

— Я знал, что ты так ответишь, — глухо произнес он. Воровка молчала, — но до последнего надеялся… не знаю на что, — наемник повернулся к любовнице. Льдисто-голубые глаза подернулись изморозью, — это твой окончательный ответ?

Дхан’ларасс кивнула. Болезненный спазм сжал горло, не давая ей произнести ни слова. Теперь Карджо абсолютно ничего не держит в Скайриме…

— А почему ты не хочешь задержаться на Севере? — сутай-рат услышала собственный голос будто издалека. Она закуталась в шкуры, испытующе глядя на наемника. — Ты сказал, что тебе будет тяжело без меня… значит, я должна бросать Гильдию и бежать за тобой в Эльсвейр, а ты даже и не мыслил, наверное, о том, что бы остаться со мной в Скайриме.

— Риммен — мой дом.

— А Рифтен — мой! — он такой же как все мужчины! Ларасс должна подстраиваться под него, наплевать на все, срываться и бежать за ним в степи, а Карджо даже и мысли не допускает, чтобы остаться с ней здесь! К тому же, если она покинет Гильдию, то фактически отвергнет Ноктюрнал, а принцесса даэдра этого точно не простит… каджитка чувствовала себя Красной горой, готовой вот-вот сорваться, выплеснуть всю свою злость, гнев и ярость…

— Каджит чужой здесь, — угрюмо бросил караванщик, пристегивая к поясу ножны. Горечь и боль в его голосе ничуть не тронули воровку, наемник направился к выходу и замер на пороге комнаты. Он ждал, надеялся, что Ларасс окликнет его, но сутай-рат безмолвно рассматривала свои руки. Карджо выскочил в холл, едва не сбив с ног проходящего мимо Тален-Джея, аргонианин яростно зашипел ему вслед. Но Дхан’ларасс это не слышала. Она тихо плакала, с головой укрывшись шкурами и отгородившись от всего остального мира, не желая показывать своих слез.

***