Огонь и сталь (СИ)

— Ты что это, девчонка что ли? Глазки мне строишь, — наемник коснулся маленьких когтистых пальчиков. — Давай-ка я тебя тогда Уной назову! Я видел море в месяц морозов, так утром волны зеленые, прям как шкурка твоя, — ящерка захихикала, восторженно молотя воздух кулачками, — ох, подрастешь — отбоя от мужиков… эм, аргониан не будет, если ты уже сейчас такая финтифлюшка. Хочешь сказочку? Расскажу, как мы с твоей мамкой остроухой познакомились, — Уна восторженно загулила. Это ж дитятко, ей можно и про драконов да драугров вещать, хотя на деле все куда более мирно — спригганы в лесах близ Солитьюда не так грандиозны как крылатые дети Акатоша, но не менее смертоносны и опасны. Ингвар до сих пор не мог понять, как эльфийка так ступает, что ее даже лесные духи не слышат. Обходит дриад, чуть ли не пляшет с ними. Певец частенько с ней на охоту ходил, когда оба они были учениками в Коллегии бардов. Лекции Виармо скучны. Не грех и сбежать с них в лес.

— Значит, слушай, Уна… — важно начал наемник, усаживаясь в кресло, — отправились мы как-то на охоту…

***

Воздух Маркарта горький и прогорклый, плавильни дымят день и ночь. Взбудораженный нападением Изгоев, растревоженный словно гигантский каменный улей, гудел. Стражники шныряли по извилистым, изломанным улочкам, горожане повыскакивали из своих домов, пораженно вздыхая и качая головами. И все людское любопытство, перевитое страхом, стекалось к таверне — оттуда выносили тело, завернутое в льняной саван. Вопли и завывания старухи летели к скальным вершинам. Тинтур прошмыгнула мимо, не поднимая глаз, не поворачивая головы. С ее серьгами и татуировками для ослепленных ужасом маркартцев она может сойти и за Изгоя, каким-то образом пробравшимся в город. Лишь оказавшись за воротами, за каменными стенами, эльфийка, наконец, вздохнула полной грудью. Здесь смрад кузниц почти не чувствуется. Все же Маркарт дурной город. Словно саркофаг, глухой, холодный. И Предел… словно яблоко. Оно такое красивое, спелое, игриво поблескивает глянцевым румяным боком, но внутри уже все прогнило. И скоро вся эта гниль полезет наружу.

***

Костлявый горбатый силуэт суетился на берегу Карта, аккуратно ступая по скользким коварным камням и колючей траве. Ворожея, что-то шумно обсуждая с самой собой, собирала икру рыбы-убийцы. Она опасно близко подошла к Маркарту и шахтерским баракам, но ей очень, очень нужна икорочка. Маленькие, крошечные рыбки в своих домиках пойдут на зелья и ядики. Наварит много-много ядиков, ядовитых-преядовитых! Хрустнула ветка, звонко, так, что заглушила уханье филина. Ворожея зашипела, вскинула руку с пылающим в ней заклинанием пламени. Направляющийся к ней человек замер, выставил руки перед собой, показывая, что безоружен, но острые глаза ведьмы заметили тусклый блеск стали пристегнутых к поясу боевых топоров.

— Близко к Маркарту ходишь, — медленно протянула Тинтур, переступая с ноги на ногу. Куст чертополоха лизал колючими листьями ее голые ступни, — не разумно, Мелка.

— Нямочка! Да это же моя сладкая нямочка! Мое добренькое мясцо, — ворожея резво посеменила к ней, размахивая когтистыми руками, — пришла, пришла проведать Мелку!

От слюнявого поцелуя босмерке удалось увернуться, но старуха все же заключила ее в объятия. Эльфийка боялась выдохнуть или шевельнуться, чтобы ненароком не пораниться об острые изогнутые когти, но бережно потрепала ее по плечу. Жесткие черные перья кололи руку, от колдуньи пахло медом, пушицей и тиной. Мелка хрипяще рассмеялась.

— Рада, рада видеть тебя, нямочка, бедной Мелке даже поговорить не с кем… с тех пор, как умерла презренная сестра, ворожее вообще не с кем поболтать… а Изгои… глупые Изгои! — Мелка хмуро сплюнула сквозь зубы. Белое Крыло молчала, тихо брела рядом с разглагольствующей ворожеей. Мелке даже не нужно было, чтобы она отвечала. Просто знать, что ее кто-то слушает, что ее слова не тают в пустоте достаточно старой ворожее.

— Правда, что гленморильских ведьм убили? — Мелка замолчала на полуслове, едва не захлебнувшись своей тирадой. Пальцы старухи нервно теребили рваный край ее туники, глаза словно два безумных маятника метались из стороны в сторону.

— Загубили жриц Хирсина, — прорычала ворожея, - попрали дар Короля Охоты, оскорбили, оскорбили даэдра… Отец дал им силу, а они что? ЧТО?! — старуха скорчила плаксивую гримасу. — Мерзкие людишки! Не дружи с ними, нямочка, не надо… они звери, не люди, нет… — Мелка шмыгнула крючковатым носом, — зайдешь в башню, в мою, в мою башенку? Настоечек попьем, коллекцию глазиков тебе покажу, — взгляд ведьмы был умоляющим, но босмерка грустно улыбнулась.

— Не могу. До Оплота день пути, а у меня… я не одна.