Окаянный император. Роковое путешествие

— Ладно, оставим это. Главное, что ты сделал выводы… Любовь — прекрасное чувство, но она туманит разум, — продолжила императрица, пока мы перемещались с пола на кресла. — Она может дарить вдохновение, благодаря ей люди творят удивительные произведения искусства. Но она же не позволяет трезво оценивать происходящее. Влюбленный не видит недостатков своего предмета обожания. Не способен рассуждать здраво… Я рада, сын, что ты переболел.

Пока она говорила, я внимательно смотрел на мать. Она была красива. На слегка вытянутом лице выделялись крупные умные глаза. Губы были, быть может, слегка тонковаты, но впечатления совсем не портили. Изгибы миниатюрной фигуры скрывали складки пышного платья. Как я понял, Мария Федоровна была еще и мудрой женщиной. Она не вмешивалась в управление страной открыто, но советами Александру помогала. История их любви заслуживает отдельного рассказа.

Изначально датская принцесса Мария София Фредерика Дагмар была невестой цесаревича Николая Александровича, старшего сына Александра II. Они были помолвлены. Но, путешествуя по Европе, наследник подхватил инфекцию и скончался. Невеста и будущий император познакомились у постели умирающего. Несмотря на обстоятельства, вспыхнули чувства. Через год отец предложил ей руку и сердце. Похоже, с тех пор любовь не угасла. По крайней мере, со стороны казалось именно так.

— Весной, когда его величество станет чувствовать себя получше, мы отправимся в Крым, а может быть, и в Грецию. Нас зовет туда двоюродная сестра государя, королева Ольга. Поедешь с нами?

— Конечно, матушка. Я присоединюсь к вам, но чуть позже. Есть еще незаконченные дела, а весной начнется очередной этап переселения крестьян. Мне надо его проконтролировать.

— Хорошо, Ники. Ступай отдыхай.

— Спасибо. И еще раз прошу прощения.

Глава XXI

Май 1894 г.

Прозвучали последние слова молебна, и тяжелая черная туша, словно нехотя, двинулась из-под крыши ангара на воду. Вздымая кучи брызг, броненосец «Сисой Великий» выкатился со стапелей и величаво закачался на балтийской глади. В воздух полетели картузы, шляпы и бескозырки, тысячи глоток грянули громовое «ура!», а хор затянул заунывное «Боже царя храни!». Спустя мгновения гимн подхватили и остальные.

Взоры собравшихся были обращены к императору. Александр III стоял на специальном помосте, украшенном флагами и еловыми ветвями. Он оправился от болезни, хотя близкие видели, что государь похудел и церемония дается ему непросто.

— Смотри, Ники, какой красавец! Истинная гордость русского флота.

У меня же громада вызывала смешанные чувства. С одной стороны, чувствовалась мощь, а с другой, он мало походил на военный корабль в моем представлении. Скорее на какой-то гигантский утюг. Благодаря компьютерным играм я знал, как будет развиваться кораблестроение. На смену броненосцам придут линкоры. Но властвовать в морях и океанах они будут очень недолго. С развитием авиации и подводных лодок эти монстры сразу же устареют. Вершина эволюции — «Ямато» уйдет на дно, потопленный американскими торпедоносцами. А Гитлер, переживая из-за того, какой моральный вред может нанести затопление «Бисмарка» и «Тирпица», почти всю войну будет прятать их от сражений в бухтах. Российский же броненосный кулак погибнет в предстоящей войне с Японией.

— Да, отец, впечатляет. Вот только говорят, строили сего гиганта с непозволительными перебоями.

— Что есть, то есть, — погрустнев, согласился император. — То адмиралы никак не могли договориться, то военное министерство с заводом спорило. Впрочем, все это в прошлом. С такими красавцами нам никакой супостат не страшен…

— Скажите, дядя, — повернулся я к стоящему рядом брату отца, генерал-адмиралу Алексею Александровичу. — А по какой причине наши корабли красят преимущественно в черный цвет?

— На этом фоне не видно угольной пыли. Ежели красить в другой, то она будет портить облик судна. Оное станет некрасиво.

— А разве военные суда создаются для красоты?

Мой вопрос сбил его с толку.

— Почему же? Но красота — одна из особенностей флотской жизни, как раньше парусники украшались громадой белых парусов, так и теперь броненосцы должны радовать взгляд.

— А разве эта радость не облегчает работу вражеским наводчикам и не помогает им топить императорский флот?

— Что, Алекс, уел тебя вьюноша? — засмеялся Александр.

— Быть посрамленным от наследника престола не обидно. Сие скорее даже честь, — выкрутился опытный царедворец.

— Ну, ладно… Ники, в какой же цвет надо?

— Не знаю, государь. Наверно, в тот, что позволит ему стать менее заметным на равнине моря. Вероятнее всего, это серый.

— Господин генерал-адмирал, вы слышали это? — приподняв правую бровь, спросил император.

— Да, государь. Необходимые указания будут отданы незамедлительно.

— Если это «незамедлительно» будет таким же, с какой скоростью строили «Сысоя», то, боюсь, новую расцветку мы увидим не быстро, — не удержался от колкости Александр.

У командующего флотом начала багроветь шея, но отец, не дожидаясь ответа, уже повернулся ко мне.

— Ты останешься на праздничный обед?