Окалина

С порога он тоскливым взглядом осмотрел всю избу, потом попросил у Павлика бумагу, ручку, прошел в передний угол горницы и сел за стол. Отвыкшей от писания рукой неуклюже и медленно водил по листку. Потом зачеркнул написанное, разорвал бумагу и, зажав клочки в кулаке, долго сидел неподвижно, будто решая какую-то неподъемную задачу.

Через некоторое время рука его нерешительно потянулась к чернильнице, опять усердно-неуклюже заскрипело по тетрадке стертое перо…

Кузьма Данилович, хорошенько прикрыв за собой дверь, вошел в горницу и заглянул через плечо сына в тетрадку. Устин резко обернулся, встал, сунул тетрадку за пазуху и вышел из горницы. На ходу надел полушубок, шапку и, сопровождаемый вопросительными глазами жены и ребятишек, шагнул за порог.

Метель усиливалась, поскуливала, обещая принести ночью настоящую зимнюю стужу. Устин взад-вперед прошелся вдоль дворов. Домой идти не хотелось, и он свернул к кузне. Войдя, нашел фонарь, зажег огонь, сбросил полушубок и, подкинув в тлеющий очаг уголька, стал мехами раздувать жар…

11

Морозы на дворе стояли окаянные. Запруда, подковой огибавшая деревню, еще в ноябре остеклилась крепким льдом, приняла конькобежную детвору и легкие санные повозки. А в декабре по заснеженному льду с разведывательной осторожностью прошли первые груженые машины, которые пренебрегали летней дорогой, что шла через хилый деревянный мосток за деревней, затем круто взбиралась на глинистые угоры, ныряла в них… Замерзшая запруда спрямляла дорогу до райцентра, укорачивала ее километров на пять.

В тот день Федор Бредихин на полуторке, Нюра Корюшина на «ЗИСе» (автомобиль председатель доверил ей, лучшей трактористке, оставшейся без трактора) поехали за сеном, прихватив девчат-грузчиц. Машины неторопко шли по снежному полю вслед за трактором, толкавшим впереди себя стальной короб снегоочистителя. До стогов добрались благополучно, нагрузили и увязали веревками плотно слежавшееся тяжеловатое сено и, сытно урча моторами, тронулись в обратный путь.

В полдень подъехали в запруде. Первой на лед вкатилась полуторка, следом, покачивая широким возом, вполз «ЗИС». Бредихин высунулся из кабины, с улыбочкой оглянулся назад и кивнул Корюшиной: не робей, дескать, так держать!

Садясь на место, он задел головой за крышу кабины, и шапка его полетела в снег. Бредихин тормознул, выскочил из кабины, подцепил шапку и вернулся к рулю. В этот момент раздался страшный, коленцами расходящийся треск, и слева, как бы обгоняя полуторку, высунулось зеленое рыло «ЗИСа». Полуторку вдруг словно бы мягко дернули сзади и потянули вниз. Бредихин молниеносно все сообразил, мигом включил передачу, дал полный газ. Полуторка раздирающе взревела и выскочила на берег.

Бредихин остановил машину, выпрыгнул из кабины, оглядываясь на «ЗИС», но уже не увидел его. Метрах в сорока от берега в большой проломине торчал, крепко увязанный веревками, стог сена, от которого вкруговую все дальше расходилась вода и расползались на четвереньках в разные стороны люди. Нагруженное с навесом на открытые борта сено не дало машине камнем уйти в воду. Однако с каждой секундой стог оседал, погружался в проломину и, наконец, замер, чуть выглядывая из воды: грузовик колесами достиг дна запруды.

Происшествие заняло всего минуту, никто не успел что-либо сказать, девчата, ошарашенные и испуганные, как за спасением, кинулись к Бредихину. Лишь Нюра сидела неподалеку от проломины и плакала навзрыд.

Юбки на девках, что ехали с ней в кабине, были мокры и сейчас же схватились на морозе ледяными коробами.

— Как же теперь… с сеном-то, Федь? — слезно обеспокоилась одна из них.

— Машину утопили, а ты: сено, сено!.. Давайте живо в деревню, нечего тут кудахтать, — жестко распорядился Бредихин и, чувствуя свою вину за случившееся, зашагал к Нюре.

Малоопытная в шоферском деле, Нюра не сумела вовремя затормозить и, чтобы не удариться в резко остановившуюся полуторку Бредихина, неуклюже вырулила на обгон.

И стоило двум грузовикам оказаться тесно рядом, лед не выдержал…

— На что тебе глаза и тормоза даны? Автомобиль не трактор: села за руль — в оба гляди… Говорил же, не послухалась: поучись на моей старушке, а там «ЗИС» бери, — присев на корточки возле Нюры, с улыбочкой, сочувственно зудел Бредихин.

— Иди ты… — огрызнулась она, вытирая слезы.

— Ладно. Сама хоть жива… А машину по весне вытащим…

— Чего? — Нюра вскочила, с треском оторвалась от наледи примерзшая юбка. — Да к весне ее илом затянет, ракушками обрастет. Айда к председателю. Всю деревню поднимем, я трактор подгоню…

Зайдя в кузницу, Степан Васенин как о большом личном горе рассказал Устину об утонувшем автомобиле, всего три дня послужившем колхозу. Устин осуждающе, с досадой смотрел на председателя, словно говоря: как же это вы сумели? Я неделю безвылазно торчал в кузнице, все нутро машине перебрал, перемыл, смазал, борта новые возвел, дверки вставил…

— Тебе сейчас подвезут из мехмастерской два буксирных троса, ты привари к ним петли и сам… дуй к запруде — помогать… — громко говорил Васенин, суетливо сопровождая слова жестами единственной руки.