Океан Разбитых Надежд

Мама завивает мои волосы, а визажист наносит нюдовый макияж, который в то же время удачно скрывает царапину. Я наряжаюсь в алое платье с подолом чуть ниже колен и широкими рукавами.

Мама делает выбор в пользу своего любимого длинного платья, которое она бережёт для особых встреч. Заколов волосы, она лакирует чёлку, чтобы та не падала ей на лицо. Украшений на ней больше, чем на манекене из ювелирного магазина: мама не экономит ни на кольцах с бриллиантами, ни на серьгах с натуральным жемчугом, ни на серебряном колье, которое стоит целое состояние. Вся одежда на маме буквально кричит о достатке и вкусе.

Остальные гости выглядят не хуже нас. Все модели вне зависимости от возраста накрашены и одеты в свои лучшие наряды. В холле агентства, где все договорились собраться, я еле могу расслышать разговоры из-за стука высоких каблуков. Вокруг множество дорогостоящих накидок и аксессуаров от Кристофера Бэйли – талантливого дизайнера и по совместительству нашего земляка. От мамы я слышала много историй про головокружительный успех Бэйли. Будучи совсем юным, он увлекался дизайном и даже окончил Вестминстерский университет по дизайну. Мама живо рассказывала, как он достигал пиков карьеры и как обожал дизайнерское дело.

Мужчины в строгих костюмах проводят нас к трём чёрным автомобилям, и мы рассаживаемся по машинам. Я оказываюсь в одном автомобиле вместе с мамой и ещё двумя молодыми моделями.

Одной из них – кажется, её зовут Энн – около двадцати. Она недавно попала в агентство и только-только начинает пробовать себя в качестве профессиональной модели. Энн обучалась макияжу, походке и дизайну в одной из школ Манчестера больше четырёх лет. Сама она родилась и до сих пор проживает в Хантингтоне, но ежедневно посещает пары по дизайну в Йоркском университете. Не представляю, как она успевает на утренние лекции.

Не могу сказать ничего плохого про внешний вид Энн: девушка ухожена, хорошо разбирается в одежде и аксессуарах. Её тёмно-зелёное платье с рюшами прикрывает бёдра, её миниатюрная сумочка от “Valentino” – мама уже давно засматривается на такую – перекликается с такого же оттенка туфлями.

– Она замечательная! – тихо обращаюсь я к Энн. – Если не секрет, дорогая?

Мама шикает на меня с переднего кресла, и я умолкаю. Ну, разумеется, такая сумочка стоит не десять фунтов, и спрашивать цену было неприлично с моей стороны.

Энн, заметив моё напряжением, успокаивает меня, наклонившись к уху:

– Всё в порядке, не беспокойся. Да, она недешевая.

Я ещё раз осматриваю сумочку, а затем благодарю её хоть за какой-то ответ. Если бы на месте Энн была какая-нибудь стерва, то меня бы давно в лучшем случае вышвырнули на улицу.

Мы приезжаем в ресторан через долгих тридцать минут, проведённых в пробке на Тауэр-стрит в центре Йорка. Пока я, к своему сожалению, слушала, как водители поливали друг друга грязью, солнце уже село, и на город опустился чернеющий сумрак. Наш ресторан небольшой, но компании из двадцати человек там точно не будет тесно. Кроме того, отсюда открывается отличный вид на подсвеченные стены древнего замка. Мы с Энн сразу занимаем столик около окна.

– А тут красиво, – говорит она, приглаживая волосы.

Не могу с ней не согласиться. Мягкий свет бра и торшеров рассеивается, не успев достигнуть и центра зала, на хрустальных люстрах под потолком играют радужные блики, тихое шуршание ковров растворяется в музыке незатейливого трио – фортепиано, виолончели и скрипки. На алой бархатной скатерти расположились тарелки для первого и маленькие блюдца с позолоченной каёмочкой для десерта. Рядом разложены серебряные столовые приборы и стоят бокалы. На большом банкетном столе у дальней стены стоит несколько вёдер с шампанским, наполненные кубиками льда, и закуски.

– Ты пьёшь? – спрашивает Энн, поднимаясь с места.

Она берёт бокал и подходит ко мне.

– Нет.

– Принести тебе газировку?

Я поражена добротой Энн. Она не пытается вести себя сдержанно, она не замечает каждый мой промах. Я пытаюсь расслабиться и откидываюсь на спинку стула.

– Спасибо, я сама.

– Как знаешь, – она несколько раз легко хлопает меня по плечу, но заметив, что я в вздрагиваю, торопится извинится: – Извини, я не хотела.

– Всё в порядке, – я натягиваю улыбку.

Трудно улыбаться, когда в голове крутятся эпизоды с участием Акерса в главной роли.

– Кэтрин? – взволнованно обращается ко мне Энн. – Ты дрожишь.

Я смотрю на руки – и вправду, запястья дёргаются, будто я схватилась за оголённый провод. Да что со мной такое? Я сглатываю и поднимаюсь на ноги.

– Пойду подышу свежим воздухом.

Я задвигаю за собой стул и, поблагодарив Энн за заботу, иду к выходу. Мужчины открывают для меня двери, и я киваю им в знак благодарности.