Океан Разбитых Надежд

Ответа не последовало. Я разворачиваюсь и выхожу из кабинета. Это ужасно – жить и не знать тех, кто подарил тебе жизнь. Только я хочу повернуть к своей комнате, как из кабинета за мной выходит бабушка.

– Кэтрин, – она окликает меня. – Зайди ненадолго.

Я возвращаюсь, оставляя бабушку позади, и падаю в одно из двух мягких кресел напротив рабочего стола. Бабушка закрывает дверь, проходит в кабинет и садиться передо мной, подпирая одну щеку. Молчание длится несколько минут: бабушка никак не может собраться, и я начинаю не на шутку нервничать.

Это плохая идея.

Нет, это хорошая идея. Продолжай.

– Что именно ты хочешь знать?

Это просто смешно. Я недовольно фыркаю.

– Всё. Я хочу знать, почему дедушки нет с нами.

Я получаю быстрый ответ:

– Он умер задолго до твоего рождения, – звучат слова бабули, – твоей маме он нравился, – вздыхает она. – Он постоянно дарил ей платьица – самые красивые из всех, которые я видела. Это его и погубило. Последнее он подарил семнадцать лет назад. Небесное с кружевным подолом. Прямо перед своей смертью.

Я не отрываю взгляд от бабушки. Стоящие слёзы в больших голубых глазах разбивают мою гордыню на мелкие осколки. Её тело содрогается от рыданий, и мне хочется скорее её утешить. Хочется, чтобы она не чувствовала себя одиноко. Хочется залечить рану от потери близкого человека в её сердце. Но она слишком большая.

Я ёрзаю в кресле.

– Бабушка, не стоит.

Всё же это была плохая идея.

– Ты хотела знать правду, Кэтрин, – возражает она.

Именно так. Наверное, поэтому я остаюсь в кресле.

– Оно не понравилось… – бабушка останавливается на середине фразы, – у Вивиан сложный характер. И это платье, – вновь всхлипывает бабушка, только чуть громче. – Оно не понравилось ей: пришлось не в пору. Но на тебе оно смотрится замечательно.

Голубое платье с кружевным подолом – я сразу узнаю его. В голове всплывает собственное отражение в зеркале. Русые волосы, завитые в кудри, падают на недлинные рукава. Такое сдержанный, девственный небесный оттенок нужно ещё поискать. Жаль, что такой красоте мама предпочла платья из торговых центров.

– Дедушка расстроился, поспешил в бутик, чтобы купить другое. Я помню выражение его лица, когда он запрыгивал в автомобиль, Кэтрин, я помню!

Воображение само рисует картины. Молодой подтянутый мужчина в самом расцвете сил вжимает педаль газа в пол и мчится вперёд по шоссе. Другие автомобили только и успевают разъезжаться по сторонам, пока дедушка несётся навстречу прощению. Сердце уходит в пятки, взгляд мечется по дороге. Одно неаккуратное движение. Теперь дедушке суждено добиваться прощения Вивиан вечно.

Я останавливаю бабулю:

– Бабушка, не надо. Не рассказывай, пожалуйста!

Я подхожу к ней и обнимаю. Бабушка в ответ гладит меня по спине. Ткань того самого платья тихо шуршит в тишине, нарушаемой лишь глухим тиканьем часов.

– Твоя мама раскричалась, как маленький ребёнок, хоть ей и было тогда чуть меньше, чем тебе сейчас. Твой дедушка спешил извиниться перед ней. Он не успел.

– Ему не следовало, – стараюсь успокоить я бабушку.

– Но он умер, так и не попросив прощения.

Он не дождался прощения от моей мамы. Ему так хотелось угодить этой надоедливой девчонке, что он рискнул своей жизнью. Такой глупый, неоправданный риск привёл к смерти наверняка хорошего человека. Он не заслужил лежать под слоем чёрствой земли. Он не заслужил мук совести только потому, что слишком сильно любил тех, кто его не ценил его должным образом.

– Я так рада, что ты спросила меня, я так рада, – причитает бабушка, крепче прижимая меня.

Я больше не могу сдержать эмоций. Я утыкаюсь в её мягкое плечо и всхлипываю.

– Мне не надо было делать этого.

– Нет, Кэтрин, – бабушка отстраняется и заключает моё лицо в свои тёплые ладони. – Всё идёт своим чередом. Значит, нам нужно было преодолеть это.

Мы ещё раз обнимаемся и утешаем друг друга. История дедушки меня поражает: она о бескорыстной любви и о потери, она о проявленном внимании и о забвении. Мне кажется, что не только люди совмещают в себе невозможное – весь мир строится на чём-то отрицательном и положительном. И там, где одни видят негатив, другие видят спасение. Бабушка учит меня извлекать важные уроки из любой ситуации, и я благодарна ей за это.

– Дедушка был красивым, – вздыхает бабуля. – Мы познакомились в одном из соборов Йорка. Я тогда выступала с хором, а дедушка сидел на первом ряду и так смотрел на меня, что я начала фальшивить.

Бабушка улыбается сквозь слёзы, и эта улыбка причиняет мне боль.

– У него были выразительные глаза, пухлые губы и нежные черты лица. Ему было восемнадцать, но он выглядел старше своих лет. Мне было двадцать, но при одном взгляде на него я теряла голову.

Я пытаюсь представить в голове мужчину, которого с трепетом описывает мне бабуля. Он и вправду хорош собой.

– Это была любовь с первого взгляда, Кэтрин, и она была замечательной, она была самой прекрасной в моей жизни.