Океан Разбитых Надежд

– Правда живёт вечно, Кэтрин. А родители – нет. Поэтому стоит делиться с ними некоторыми вещами прежде, чем станет слишком поздно.

Я уверена, Люк знает, о чём говорит. Но сейчас мне меньше всего хочется обращать внимание на Акерса: этого человека и без того было слишком много в моей жизни.

– Я подумаю над этим, – я отпускаю руки Люка, подношу их к воротнику его рубашки и начинаю поправлять галстук. – Позже. Обязательно подумаю чуть позже. Мы с бабушкой сейчас не в лучших отношениях.

Люк склоняет голову набок, когда я потуже затягиваю галстук.

– Что-то произошло?

– Я узнала, что случилось с дедушкой, и… бабушка была очень расстроена. Понимаешь, там всё так сложно! Я уже и сама не уверена, надо было мне ворошить прошлое или нет.

– Ты сильная.

– Ты так считаешь?

Люк смотрит мне прямо в глаза.

– Я уверен в этом, – он притягивает меня к себе.

Вдалеке слышится музыка. Её перебивает лишь свистящий ветерок. Разговоры, шелест травы, звон стеклянных стаканов и жужжание насекомых уходят на второй план. Я концентрируюсь на дыхании. На своём и на дыхании Люка. Любовь заставляет думать о других. Наверное, поэтому Люк так беспокоится – он по-настоящему любит меня.

– Во мне ещё никто и никогда не был уверен, – отвечаю я, погодя.

– А меня никто не целовал до тебя, – смеётся Люк. – Мы были созданы друг для друга, как ты и написала.

Я закатываю глаза. Никогда бы не подумала, что буду писать так сентиментально, чувствовать так глубоко и желать так страстно.

– Тебе понравилось письмо?

– Я в восторге. Можешь поверить человеку, который в своей жизни повидал не одно любовное письмо. В книгах, разумеется.

– А я уже хотела отстраниться, – играюсь я.

У Люка никогда не было отношений. Может, ему кто-нибудь и нравился в школе или детском доме, но он не проявлял чувств. Но мысли о том, что ему нравилась другая, больно ранит меня, поэтому я стараюсь не думать об этом. Люби он другую, мог бы любить меня? Любить меня так, что я жажду новых прикосновений, ощущаю потребность в постоянных разговорах и развеиваю страхи? Любить меня так, что самому открываться, как никому другому?

Ладонь Люка скользнула выше по талии, по плечу, и вот его пальцы уже путаются в моих волосах. Я могу слышать только стук собственного сердца. В животе порхают бабочки – они вот-вот вырвутся, украсив фруктовый сад своими крылышками.

– Я люблю тебя, Кэтрин Лонг, – доносится голос Люка откуда-то извне.

Порхающие бабочки точно вознесли меня к небесам. Наверное, поэтому мне было так сложно перестать концентрироваться на обворожительном парфюме Люка, который выделяется из других; наверное, поэтому мне было так сложно перестать вздрагивать после каждого прикосновения к лицу, когда он убирал упавшие на мой лоб пряди; наверное, поэтому было так сложно вернуться в реальность. Раньше я никогда не лицезрела жизнь в таких красках – красках любви.

– Кэтрин? – Люк проводит большим пальцем по моей щеке, и я слишком поздно понимаю, что она мокрая от слёз.

– Ты плачешь?

Я шмыгаю носом, чуть отстраняюсь и начинаю растирать щёки.

– Не нужно сдерживать эмоции.

– Я не хотела плакать, – оправдываюсь я.

– Если бы не хотела, то не заплакала бы.

Я подхожу ближе к Люку и крепко обнимаю его, притягивая к себе, словно магнит. Его грудь поднимается и опускается под моей головой, и это успокаивает меня. Его дыхание, его голос, забота – всё в нём успокаивает меня.

– Я тоже люблю тебя.

– Если это из-за Билли… – начинает Люк, но я поднимаю голову и прислоняю указательный палец к его губам прежде, чем он до конца произносит его имя.

– Это не из-за него, – я снова шмыгаю носом. – Честно. И я постараюсь поговорить с бабушкой о нём, обещаю.

– Ты хочешь вернуться на полянку? Мы могли бы потанцевать, – его голос становится всё тише.

– Давай потанцуем здесь.

Положив руки на его плечи, я начинаю медленно танцевать.

Мы полностью растворяемся друг в друге спустя минуту или пять, час или другой, когда из больших динамиков на полянке начинает доноситься мелодия. Её спокойный ритм, фортепианные аккорды и чудесный мужской вокал быстро уволакивают нас с Люком далеко-далеко. Мы, как маленькая лодка, покачиваемся из стороны в сторону. Мы бесстрашно рассекаем моря, скачем по буйным волнам океанов, и борт нашей лодки вот-вот даст трещину. Штормовой ветер ломает мачты и рвёт паруса, но мы с Люком остаёмся на плаву. Мы всегда будем на плаву.

Отстранившись, но не снимая рук с его плеч, я смотрю на Люка. Он прекрасен. Теперь я люблю каждую черту в его лице: мне нравится его плоский лоб, маленькие глаза, чистая кожа. Это невероятно – ощущать обжигающее пламя в сердце, когда смотришь на человека перед собой. Я прощупываю под пальцами его пиджак. Ткань шуршит под подушечками моих пальцев, и я скольжу выше по его округлым лопаткам. Они совсем чуть-чуть напрягаются после моих касаний, но руки продолжают идти всё выше. Короткие, колкие волосики начинают впиваться в нежную кожу, но уже через секунду я теряюсь в русых кудрях.

– Я говорил, что люблю тебя? – шепчет Люк.