Океан Разбитых Надежд

– Ты отказалась от Нью-Йорка ради него! – выкрикивает мне вслед Бет. – Подумай, какую большую ошибку ты совершила.

Я разворачиваюсь и отвечаю:

– Я отказалась ради себя! Себя и Люка!

Я оставляю дверь открытой, когда выхожу на улицу, и злая иду к автобусной остановке. Не могу поверить, что Бет с Морисом начали говорить, как моя мама. Мне даже кажется, что это она каким-то образом подговорила их, чтобы они подбили меня на этот Нью-Йорк, но и теперь она облажалась: я полна решимости остаться. Хотя, другой реакции от ребят и не следовало ожидать. Я столько раз притворно улыбалась и повторяла, как мне нравится быть моделью, что заставила их поверить в свою ложь. Бетти и Морис привыкли видеть дешёвую копию вместо настоящей меня. Вместо той, кто отказывается от Нью-Йорка, влюбляется в молчаливого парня и теряет голову.

По взгляду Мориса я поняла: ребята решили, что я тронулась умом, раз влюбилась в Люка. Но я влюбилась не в того, за кого они его принимают, не в детдомовца и молчуна – в первую очередь я влюбилась в человека, который раскрыл мне глаза и стал моим наставником.

Дорога до детского дома кажется бесконечной. Я только и делаю, что думаю, думаю, думаю. Сомнений нет: я сделала то, что должна была. Но почему никто это не ободряет? Никто, кроме Люка, разумеется, и, может быть, Энн. Надо будет как-нибудь потом ей всё объяснить. Но сейчас настроение на нуле и мне не хочется говорить, чтобы нечаянно не задеть.

Я захожу в корпус, прохожу мимо игровой, ни с кем не здороваясь, и поднимаюсь к себе. Поставив сумку на кровать, я сажусь за рабочий стол и начинаю рассматривать рисунок Люка, который держу прикреплённым к пробковой доске. Этот маленький клочок бумаги вселяет в меня веру в лучшее. Эти волосы, этот взгляд, форма лица – всё настоящее. Я провожу подушечкой пальца по фиалке. Я провожу по щекам, по каждой нарисованной ссадине, и вспоминаю, как зарабатывала их. Этот рисунок показывает мне, сколько хорошего и плохого мне пришлось пережить, чтобы стать той, кем я являюсь сейчас. И я очень надеюсь, что все шрамы заживут.

Под окном не покойно, поэтому я поднимаюсь, чтобы прикрыть створки. Ребята уже собираются около беседок, чтобы приготовить место к празднику. Вокруг небольшой полянки расставлены маленькие деревянные столы для угощений, повсюду разбросаны витки старых гирлянд. Не верится, что всего через пару часов это будет одно из уютнейших мест для вечеринки.

– Ты же будешь на вечеринке сегодня?

Резко исходящий холод от ладони Билли заставляет меня вздрогнуть. Я хочу развернуться, но Акерс не даёт мне пошевелиться: навалившись всем телом, он прижимает меня к окну, и мне остаётся только надеяться, что стекло не лопнет. Я чувствую на себе этот пронизывающий взгляд, в котором почти искрится лёд.

Я чувствую, что вновь угождаю в ловушку.

– Да, – робко отвечаю я, не сводя глаз с ребят на полянке. Как бы мне хотелось, чтобы прямо сейчас кто-нибудь из них поднял голову и заметил нас, но, сколько бы я ни пыталась дотянуться до окна, чтобы постучать, ничего не выходит. – А теперь отпусти меня.

На стекле я замечаю отражение Билли, который продолжает смотреть на меня, как на свою жертву. Я пытаюсь перевести дух, но всё тщетно.

– Я могу помочь с украшениями, если бабушка не против. Мы расставим фонарики, я натаскаю подушек в беседки, – выплёвываю я слова, не задумываясь над тем, что говорю.

– Не посмеешь остаться тут с Грином?

– Какая тебе разница, с кем я останусь или с кем пойду на вечеринку? – бурчу я, не бросая попыток вырваться.

– Думаешь, я совсем идиот? Ты просто так смотришь на него каждую свободную минуту? – мой вопрос оказывается незамеченным, как и всё остальное. – Просто так хочешь позвать его на вечеринку?

– Я сопереживаю ему. Мы с тобой оба знаем, что Люку пришлось пережить, а ты ещё лезешь к нему с кулаками.

– Ему пришлось пережить ровно столько же, сколько и нам всем, Кэтрин! – прикрикивает Билли, и я поджимаю уши. – А теперь заткнись и больше не строй из себя ангелочка.

– Отпусти меня, – твержу я. – И больше никогда не заходи в мою комнату.

– Ты будешь с Люком этим вечером?

– Пошёл вон, – строго повторяю я, дрожа. – Я больше не хочу встречаться с тобой, понял?

Билли продолжает наступать, сжимая меня крепче.

– Какого чёрта ты призналась ему в любви, Кэт? – рыкает он.

Письмо.

– Оставь меня, – я еле как разворачиваюсь и отталкиваю его.

Я знаю, как зол Билли. Вижу, что сейчас он как никогда готов наброситься на меня, но даже не пытаюсь спрятаться. Более того, я чувствую, что могу дать отпор. Он замахивается, внутри всё встаёт, но Акерс не бьёт меня. Припугнув – как ему кажется, – он выходит из комнаты, а я спешу запереть за ним дверь.

Письмо должно было всплыть на поверхность – мне стоило этого ожидать. Но вместо того, чтобы смеяться и радоваться удавшейся шутке, я чувствую переполняющую меня любовь. Имеет значение только голос Люка, его глаза, волосы, запах его рубахи и буря эмоций.