Океан Разбитых Надежд

Мне хочется со всей силы бросить смартфон в стену, чтобы он разлетелся на тысячи крупиц. Лишь бы не слышать голос, указывающий мне, что делать.

– Как Люк попал в больницу?

– Мы можем поговорить об этом потом? – шепчет бабушка в микрофон.

Её и так еле слышно среди дребезжащих носилок и говора врачей, и, когда она начинает специально говорить тише, что я еле-еле улавливаю суть вопроса, меня передёргивает от злости.

– Потом? – вскрикиваю я, вскакивая со стула. – Сначала ты говоришь, что мой молодой человек в больнице, а теперь отказываешься рассказывать, как это произошло?

Знаю, мне не следует разговаривать с бабушкой в таком тоне, но я ничего не могу с собой поделать. Злоба, волнение страх начинают управлять мной. Страх потерять того, кто помог мне обрести себя.

Я делаю глубокий вдох и спрашиваю:

– Где вы?

Придерживая телефон плечом, я застёгиваю молнию на платье, а затем неуклюже обуваюсь в кеды. Выбегаю в коридор, как ошпаренная, и несусь к лестнице. Я слышу собственное тяжёлое дыхание, и мне начинает казаться, что бабушка давно отключилась.

– Где вы, чёрт возьми? – злобно бурчу я в трубку.

Внизу неспокойно: ребята торопливо носятся по комнатам, персонал молчалив – даже Хью не желает мне доброго утра.

– Мы в Фосс Парке.

– Я еду туда, – я отключаюсь, проходя в ванную комнату, и оставляю смартфон на тумбе. Спустя некоторое время он начинает звонить вновь, но я не вижу смысла говорить, если бабушка всё равно не отвечает ни на один из моих вопросов.

Быстро-быстро чищу зубы и пытаюсь успокоиться. Я воображаю в голове как Люк, полностью замотанный в бинты, лежит в больничной тишине и ждёт меня. И подобные мысли возникают одна за другой, а совесть продолжает карать меня за то, что я не поднялась с кровати раньше. Я тихо ругаюсь, пока расчёсываю волосы и судорожно заплетаю их в косу. Пряди выбиваются, но я решаю не переплетаться.

Смотрюсь в зеркало – по голубой ткани расплываются тёмные пятна от воды. Растрёпанная коса лежит на правом плече. Пальцы дрожат. Я сглатываю.

Даже не представляю, что могло произойти, чтобы Люк оказался в больнице. Резкая аллергия, отравление – в голове я перечисляю всевозможные причины. Падение с лестницы, перелом, сотрясение головного мозга – одна причина хуже другой.

Я выхожу из ванной комнаты, взяв с собой смартфон, и покидаю детский дом. Солнце светит слишком ярко, и мне приходится жмуриться. Я прикрываю глаза свободной рукой и поднимаю голову вверх – на голубом небе ни единой серой тучки. Спускаюсь с крыльца и выхожу к цветущему саду, по которому неспешно прогуливаются ребята. Зои бегает по вытоптанным тропинкам, огибая тонкие стволы зелёных яблонь, а Луиза медленно плетётся за ней, разговаривая со своим плюшевым мишкой.

А прямо за ними идёт Билли Акерс.

Длинная тёмно-зелёная футболка испачкана пятнами крови, а серые спортивные шорты сильно помяты. Билли придерживает пачку со льдом около щеки.

Всё из-за него.

Мне окончательно сносит крышу. Я срываюсь с места и направляюсь прямо к нему, даже не обходя лужи. Дорожка, усыпанная камешками, громко шуршит под моими ногами, и в следующий миг Акерс замечает меня.

– Что произошло? – верещу я, преодолевая оставшиеся несколько метров между нами.

По самодовольной ухмылке, расположившейся на его лице, замечаю, что он ожидал от меня этот вопрос. Он останавливается и прислоняется правым боком к жухлому деревцу, что покачивается от одного его прикосновения.

– Что ты наделал? – я громко кричу на него, и все начинают оборачиваться на нас. – Какого чёрта ты затеял драку?

Я воплю так, что меня, наверное, слышно даже в Хантингтоне. Я перекрикиваю поющих птиц, жужжащих насекомых и журчание близкой реки. У меня нет никаких сомнений, что именно Акерс отправил Люка в больницу.

Когда я заканчиваю, Билли отталкивается от деревца – тонкий ствол трещит и хрустит – и делает шаг ближе. Его чёрная тень полностью накрывает меня, его голова заслоняет солнце, а за плечами скрывается сад.

– Что ты наделала, Кэтрин? – он дразнит меня, как маленькую.

Он страшит меня. Его крепкие руки и высокий рост пугают меня до дрожи. Но в этот момент я решаю дать пощёчину своему главному страху. На его левой щеке разгорается алый след от моей ладони, точно сильнейший солнечный ожог.

– Теперь тебе понадобится ещё одна пачка льда, грёбаный неудачник, – слова звучат скомкано и неуверенно, но я продолжаю говорить. – Неужели ты не можешь оставить нас в покое?

Билли отбрасывает пачку со льдом в сторону и внезапно толкает меня. Я успеваю вскрикнуть перед тем, как упасть в лужу позади. Грязные капли разлетаются по сторонам, как из фонтана. Акерс заливается звонким смехом, а к моим глазам подкатывают слёзы. Я смахиваю их испачканной рукой и поднимаюсь на ноги. На экране смартфона красуется трещина, голубое платье испорчено, лицо в грязи, а Люк отлёживается в больнице по моей вине.

– Я больше не буду молчать, – бормочу я.

Нужно было рассказывать бабушке о Билли до того, как стало слишком поздно. До того, как социальная служба займётся разбирательством, и бабушка рискнёт лишиться работы.