Океан Разбитых Надежд

Фортепианная музыка звучит в пустом музыкальном зале. Я сыграла несколько мажорных и минорных гамм, потренировалась играть аккорды, чтобы как следует размять кисти и разогреть пальцы, но и теперь моя правая кисть не слишком легко погружается в клавиши. Работая предплечьем, я регулирую громкость звучания и плавность мелодии, но те всё равно периодически сбиваются.

Мне пришлось перерыть всю небольшую тумбочку, набитую нотными листами, чтобы отыскать то самое произведение, которое когда-то играл Люк. Наконец, отыскав свёрнутый лист в одном из дальних углов ящика, я принялась разучивать пьесу. Сложенный несколько раз вырванный нотный лист исписан чёрной гелиевой ручкой.

Шагая пальчиками по белым, я наигрываю знакомую песенку. Мне приносит удовольствие вспоминать тот день, когда Люк коснулся моего запястья, как я обомлела и потеряла дар речи, ведь его касание так много значила для меня.

Я не тороплюсь играть на чёрных клавишах. Читая с листа, я намеренно пропускаю их. Многочисленные бемоли – пониженные ступени – сбивают меня с толку, поэтому я решаюсь обойтись без них. Но мелодия звучит не так, пропущенные знаки неприятно режут ухо и выбиваются из мелодии.

Люк и раньше пытался обратить моё внимание на боязнь чёрных клавиш, да только я всё противилась. У меня с большим трудом получалось играть тоническое трезвучие той тональности, в которой написана пьеса, но вот при игре я совершенно забывала о знаках при ключе.

Всему виной сложная аппликатура – готова поклясться, что только истинный виртуоз сможет без ошибок сыграть пьесу.

Мои пальцы, как и кисти, всегда были зажаты. Сколько бы я ни пыталась перебирать белые и чёрные клавиши рояля до занятий с Люком, всё бестолку. Мои руки точно не слушались меня, но они послушались Люка.

И тогда я понимаю, как нужно действовать и что предпринять, чтобы побороть страх перед ошибками. Я представляю, как Люк сидит рядом со мной на банкетке и наблюдает за каждым движением рук, как следит за плавностью, изяществом и манерностью моего исполнения. Как его тёплое дыхание слышится совсем рядом, рядом с мочкой уха. Как меня будоражит его прикосновение, как он поднимает мою кисть.

Я ставлю руку на клавиатуру и начинаю читать с листа первые несколько тактов, где уже встречаются бемоли. Внимательно слежу глазами за проставленной аппликатурой, и почти идеально проигрываю первое предложение. Результат на лицо.

Я закрываю глаза. В момент я оказываюсь в центре большой сцены на невысокой банкетке напротив отполированного рояля. Громадные люстры излучают янтарный свет под расписным потолком. Ангелы, изображённые на фресках, запечатлены в движении при взмахе широких, как паруса, крыльев. Они точно плывут по волнам мелодии, перекатываясь с одной на другую. Наслаждаясь каждым звуком и вслушиваясь в куплеты, они разрезают просторы потолка заполненного концертного зала. Вместе со мной музыкой очарованы сотни слушателей. Мужчины одеты в строгие костюмы с воротничками, а дамы в прекрасные платья. Они сидят, точно прикованные к своим местам, и не могут перестать глядеть на мои скорые руки. На наши с Люком скорые руки.

Мелодия связывает нас в самые крепкие узы. Мы играем, не предвещая конца. Ноты рассыпаются по длинной клавиатуре, но мы успеваем собрать все-все и наполнить зал звучанием. Ладони парня вздымают над моими, когда он играет октавы, мои пальцы порхают на триолях, когда он отдаляется на аккомпанемент. Тяжёлый бас гармонирует с короткими восьмушками.

С Билли я никогда не позволяла своей фантазии разыграться. Мы концентрировались на реальной жизни и никогда, почти никогда не фантазировали. Акерс не терпит мечтаний, говоря, что они бесполезны. С ним я забыла о том, что из себя представляет воображение.

С Люком мои фантазии становятся реальными. Без него я бы ни за что на свете не села за рояль и не начала разбирать понравившееся мне произведение. Я бы только на секунду представила, каково это – быть пианистом, но почти сразу забыла бы об этом, а теперь я по праву могу считать себя начинающей исполнительницей.

Глава 19

В глубине души я, может быть, и догадывалась о том, что Люка вскоре усыновят, но, столкнувшись с этим лицом к лицу, была приятно удивлена.

Мне не свойственно преуменьшение. Я была не больше, чем удивлена: то, что могло показаться другим крайне приятным, Люку могло показаться волнительным. Я засыпала каждую ночь, вспоминая рассказ парня о том, как он остался один посреди трассы, как ему хотелось ринуться вперёд и бежать вслед за автомобилем, но тяжёлый шок не давал ему сдвинуться с места. Я просыпалась в холодном поту, когда за окном выли бездомные собаки, проезжали немногочисленные автомобили, оставляя за собой шумный гул, когда где-то вдалеке, как мне казалось, слышались мягкие шаги детских ножек. Люк пережил настоящий кошмар наяву, и этот юноша заслуживает моего уважения больше, чем любимые психологические триллеры.