Океан Разбитых Надежд

Мы болтаем без умолку обо всём. Я делюсь с Люком своими переживаниями по поводу судьбы детского дома, рассказываю о новой школе и прощанием с Бетти, лицо которой Люк едва припоминает, а он рассказывает мне о немногочисленных книгах, которые ему вчера привезли мистер и миссис Кларк.

– Мистер и миссис Кларк навещали тебя? – удивлённо спрашиваю я.

Бабушка говорила мне, что эта семья помогает детскому дому материально, но я впервые слышу, чтобы она уделяла внимание каждому ребёнку.

– Да, и это было очень неожиданно для меня.

– Как и для меня, – добавляю я. – Не знала, что они так забоятся о ребятах.

– Они постоянно дарят Луису чёрные футболки, – замечает Люк. – А весной, когда у Билли был день рождения, мистер Кларк подарил ему наручные часы.

У меня лаза лезут на лоб. Щедростью мистера и миссис Кларк можно только восхищаться.

– Признаюсь, я не была знакома с ними до этого лета, но они показались мне очень милыми. Теперь я даже и не знаю, что думать. Неужели весь детский дом держится на их помощи?

– Они приезжают раз в сезон, чтобы помочь миссис Лонг с ремонтом, а ещё ежемесячно привозят новую одежду. Говорят, мистер и миссис Кларк хорошо обеспечены, чтобы делать крупные пожертвования – Лин следит за их страничками в “Instagram”.

– Хорошо, я могу понять их внимание к деталям. Но с чего бы им наведываться к тебе в Фосс Парк? Неужели из обыкновенной милости?

Никто из нас не может ответить на этот вопрос лучше, чем сами мистер и миссис Кларк.

Я провожу ладонью по пушистому одеялу. Внутри меня играют любовь и жалость, стойкость и неуверенность, и, думаю, Люк ощущает то же самое. Очень смешанное чувство. До того дня, когда он попал сюда, мне казалось, что нашей любви ничего не может помешать. Но в один миг всё переменилось.

Я знаю, что должна извиниться. И я буду делать это столько раз, пока моя совесть наталкивает меня на это. И, как бы Люк не говорил мне, что всё в порядке, я не буду в этом до конца уверена. По крайней мере, до тех пор, пока он в одиночку не проживёт сезон дождей.

В коридоре слышен треск носилок, где-то далеко шепчутся медсёстры, подготавливая микстуры.

Парень отрывается от пряностей:

– Кэтрин, я не знаю, как тебя отблагодарить…

Указательным пальцем я накрываю его мягкие губы, покрытые сладкими крошками:

– Ты уже сделал то, что должен был, Люк. И даже больше, – мне точно не передать словами всё то, что он сделал для меня из искренней любви.

Я мягко провожу ладонью по его лицу. Его щека такая горячая, что можно ошпариться. Люк будто бы несколько часов напролёт стоял под солнцем. Он – моё солнце.

– Я перед тобой в долгу, – я решаю напомнить, не отрываясь от его кожи. – Если бы не ты, я бы никогда не оставила весь этот ужас в прошлом.

Поверить только, мне нельзя было сделать ни шага за границу, обозначенную сначала мамой, а затем и Билли Акерсом. И каждый раз, когда я пыталась пересечь её, мной овладевал страх и смятение, неуверенность в себе и своём будущем.

В шестнадцать я ещё ни в чём так не была уверена, как в себе и своих чувствах к Люку. Моя душа расцветает после его слов, подобно цветочному букету. Мой разум отключается, отдавая волю сердцу.

Небеса вспыхивают яркими молниями, и Люк снова вздрагивает. Тогда я наклоняюсь ближе к нему и целую. Целую, пока об оконное стекло разбиваются десятки капель, пока небеса продолжают чернеть, пока гром наводит страх на кого угодно, но только не на Люка.

Он прячет мокрые пряди чёлки за мои уши, проводит кончиками пальцев по мелким гвоздикам с голубыми камешками и притягивает ближе.

Рокот грозы оглушает маленьких пташек за окном, и те поднимаются вверх на своих промокших крыльях. Громко крича, пташки объединяются в мелкие стайки и в ужасе разлетаются по сторонам.

Мы продолжаем целоваться.

– Сколько ещё дней тебя не будет рядом?

Я в полном одиночестве шагаю по мокрой дорожке, ведущей к крыльцу детского дома. Одни лишь жабы пытаются составить мне компанию этим тихим вечером. Ливень, наконец, прекращается. Из-за хмурых туч начинает виднеться багряное солнце и пылающие пунцовые небеса.

Мне предстоит провести ещё неделю без Люка. Семь дней – таков был вердикт врачей. Семь дней Люку придётся провести в четырёх стенах, принимать таблетки и ежедневно осматриваться у врачей, сдавать анализы и переживать сезон дождей.

Несмотря на расстояние, мы оба ощущаем присутствие друг друга. Мы знаем, что за долгими милями бьётся точно такое же влюблённое сердце, и это главное.

Я искренне надеюсь, что помогаю Люку побороть свой страх, как он помог мне побороть мой. Надеюсь, что, когда тучи в очередной раз вздумают обрушится ливнем на Хантингтон, Люк будет вспоминать не просёлочную дорогу, собачий вой и дикий холод, а наши поцелуи. Его страх поистине ужасен. Это страх вечного одиночества, забвения, страх становления незримой тенью. Не знаю, можно ли сотворить из осколков произведение искусства, но я приложу все силы, чтобы это произошло.