Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах

Судовладелец нанял Хардбергера, чтобы тот отправился в Мирагоан и вызволил судно из порта, прежде чем аферисты присвоят его через аукцион. Вскоре после прибытия Хардбергер выяснил, что охранники «Майя-экспресс» тайно распродавали топливо с судна. Он также обнаружил вроде бы незначительный факт: портовые служащие пользовались мобильными телефонами только на футбольном поле на территории гавани – лишь там стабильно принимался сигнал. За 6000 гаитянских гурдов (примерно $100), которые Хардбергер заплатил местному колдуну-хоугану, тот публично проклял футбольное поле. После этого охранники судна ни за что не пошли бы туда. Затем Хардбергер обманом выманил экипаж «Майя-экспресс» в бар на берегу – обсудить покупку топлива, а сам с группой из трех человек поднялся на судно и принялся за работу. Их могло выдать пламя газового резака, которым резали якорные цепи, однако судно удалось успешно увести со стоянки в Мирагоане и дойти до Багамских островов, где судья утвердил его возвращение владельцу. В обосновании своего решения судья написал, что право владения судном не могло быть должным образом урегулировано на Гаити, поскольку ни порт, ни судебная система этой страны не заслуживают доверия. «Кумовство и коррупция там в порядке вещей», – заключил он. Я изучил документы, но так и не смог найти никаких указаний от имени судьи на то, каким (возможно, незаконным) образом судно оказалось в его юрисдикции[242].

Пообщавшись с Хардбергером в Порт-о-Пренсе, я предложил ему вместе отправиться в Мирагоан, где мне предстоял выход в море с патрулем гаитянской береговой охраны. Он согласился («Заодно повидаюсь со старыми друзьями»). Во время поездки мы говорили о том, что побудило его заняться вызволением судов, и Хардбергер сказал, что меньше боится умереть, чем жить вполсилы.

Я подумал, что он похож на постаревшего Тинтина[243]. Обладатель магистерской степени по поэзии и художественной литературе, отказавшийся от мечты о главной книге своей жизни, которую напишет кто-то другой. Однажды он без малейшего сожаления, рассказал мне, что всего через два часа после рождения дочери сел на самолет и улетел в Гватемалу, чтобы принять участие в 28-дневной перевозке нефтяной вышки через джунгли. «Неудивительно, – подумалось мне, – что теперь он живет один». Показав мне фотографии своего жилища – ветхого трейлера в Ламбертоне, Хардбергер заявил, что всегда измерял свою жизнь не накопленными деньгами, а богатством опыта. Засидевшись в баре и выпив, пожалуй, больше пива, чем следовало, мы с Хардбергером подняли тост за прежние ошибки и разошлись на ночлег.

На следующий день я сделал несколько конфиденциальных звонков в следственное управление Береговой охраны США, Интерпол и коллегию адвокатов в Калифорнии, где Хардбергер получил лицензию адвоката. Меня интересовали жалобы, дисциплинарные взыскания или ордера на его арест. Таковых не оказалось. Ни одного.

Затем я связался с Чарльзом Н. Драгонеттом, который до 2012 г. курировал вопросы морской преступности в Разведывательном управлении ВМС США, и поинтересовался его мнением о бизнесе по изъятию судов. «Нельзя отрицать, что Хардбергер и его единомышленники стремятся подменить собою закон, – сказал Драгонетт, имея в виду, что таким образом подрывается верховенство права в тех местах, где уже пытаются его установить. – Меня не на шутку беспокоит, что эти парни подрывают авторитет местных властей, оскорбляют их, выкрадывая суда у них из-под носа, и усугубляют проблему коррупции, выплачивая взятки тем, кто помогает им на местах». После продолжительной паузы Драгонетт добавил: «Но Макс – мужик что надо, и, если в этом деле существуют какие-то правила, я полагаю, что он их придерживается».

…

Хотя Порт-о-Пренс и Мирагоан разделяют всего около 40 миль, поездка растянулась на четыре часа кошмарной тряски, пыли и духоты. Когда мы выезжали из столицы, лавируя между рядами развалюх-автобусов, движение внезапно замерло. Потихоньку продвигаясь вперед, мы в конце концов наткнулись у перекрестка на группу полицейских (некоторые были вооружены автоматами), стоявших над телом застреленного мотоциклиста. Я спросил, что случилось, и получил ответ: «Этот человек подозревался в ограблении». Хардбергер бросил на меня выразительный взгляд – только накануне вечером он рассказывал мне, что гаитянские власти по-своему решают проблему хищения имущества.

Мы прибыли в Мирагоан, когда уже стемнело. Дневная жара спала, и на улицах, как всегда, закипела жизнь. Хардбергер рассказал, что расцвет этого портового города пришелся на конец 1960-х. Тогда здесь построили завод компании Reynolds Metals, производившей алюминиевую фольгу. На Гаити богатые залежи боксита, основной алюминиевой руды. Но в 1980-х, после конфликта с «Бэби Доком» – Жан-Клодом Дювалье, тогдашним гаитянским диктатором, Reynolds отказалась от завода в Мирагоане. Контроль над портом и заводом вернулся к местным властям. «Они сейчас распоряжаются здесь, как феодал в своей вотчине», – сказал Хардбергер.