Охмор (СИ)

Поначалу, мне везло, охмор ко мне «не лип» — слишком уж топорными и ненастоящими были сотворенные ими воспоминания-перевертыши, я это осознавал и поэтому у меня сохранялся шанс самому погибнуть или сойти с ума, но скорее всего и то, и то одновременно. Сумасшедший не может быть убийцей, они, естественно, не желали сдаваться и пихали мне в голову перевертыши с Китнисс, которая спит со всеми мужчинами в дистрикте, Китнисс, которая торгует своим телом с семи лет (вот уроды, честное слово, это ведь ребенок!!!) или желает прибрать к своим жадным ручонкам нашу пекарню — такой идиотский бред мой измученный мозг отторгал, хотя боль не прекращалась ни на минуту, боль от укуса двадцати пяти ос-убийц! Прошло уже более десяти лет, но мне по-прежнему страшно вспоминать об этом, но и забыть не получается…

Третьи сутки были на исходе, а внедрить в мой мозг охмор так и не получалось, мозг чувствовал подмену и отторгал ее, но одновременно медленно шло разрушение моей личности, я распадался на глазах, стал истерически и безумно смеяться вместо криков, я сходил с ума от боли и ужаса.

И тогда вновь пришел Прометеус:

— Неудачники! Его личность претерпевает необратимые изменения, полностью отменить инъекции яда, у меня есть свежая идея.

Как жаль, думаю я достаточно часто, что в голову Прометеуса пришла тогда эта «свежая идея», не приди она и Китнисс не подверглась бы тогда нападению. Моему. До сих пор, мне страшно осознавать этот факт, и невероятная физическая боль снова и снова, пронзает меня при воспоминании об этом.

Свежесть идеи заключалась в том, что «воспоминания-перевертыши» основывались на реальных воспоминаниях, реальных фактах и фантастических фактах, нереальность которых можно было проверить только опытным путем, только «добравшись» до тела Китнисс.

И вот тогда я и попал в капкан, я испугался. Я испугался, что не смогу отторгнуть новые воспоминания, ведь они не навязывали какой-то бред, а всего-навсего запутывали без того ослабленное и больное мое сознание, напротив, мне как бы давался выбор: боль или нейтральное отношение к ним. Прометеус совершенно верно предположил, что твердое убеждение в том, что Китнисс Эвердин — адское создание вовсе не следует мне навязывать открыто, мои собственные сомнения и переживания за жизнь Китнисс, сослужат пропуском для захвата моего сознания.

Вот так в моем измученном болью мозгу и поселилась она, «Другая Китнисс», не порождение Капитолия, а скорее порождение моих собственных страхов и усиленных недостатков самой Китнисс. Настоящей Китнисс.

Я стал видеть страшные воспоминания, как Она, переродок, лже-Китнисс, убивает мою любимую девушку, но она настолько умна и коварна, что об этом подозреваю лишь я один, а других людей она виртуозно обманывает и убивает одного за другим всех родных Китнисс и моих. Но в первую очередь родных самой Китнисс. Вот такое порождение моих собственных страхов залезло в мою голову, но я всё-таки уцелел, как осколок личности. Личность сохранилась, но она была повержена и была необыкновенно слаба, сопротивляться сам, увы, я не мог. И к сожалению, охмор победил, но всё-таки он не смог убить меня окончательно.

Так, Прометеусу удалось обмануть мой разум (или то, что еще уцелело от него после нескольких суток постоянной, запредельной боли, боли, и снова боли. Нечеловеческого страдания, вызванного ядом ос-убийц) и я поверил в существование лже-Китнисс, но в одном он глубоко ошибся: всё было построено на том, чтобы использовать мои собственные сомнения, но они же и позволили мне, в конечном счете, усомниться в подлинности перевертышей один раз, потом второй, третий и. т. д. Но это всё было уже потом. Но сначала был усыпляющий газ…

***

За это время мне пришлось узнать и понять про охмор Прометуса Лайонса практически всё — по заданию Аврелия я сидел и читал сотни написанных этим изувером страниц, почерк у него был, как и у президента Сноу, каллиграфический и я месяцами изучал то зло, которое заползло в мою голову и едва не убило Китнисс.

Но я отчетливо помню один важный момент: переродок в моем обличии или «охморенный Мелларк» накинулся на Китнисс Эвердин, много бы я дал, чтобы мне был предоставлен один единственный шанс не допустить этого! Но когда мои руки сомкнулись на шее той, которую я уверенно считал не Китнисс, а переродком, убившим Китнисс Эвердин, в моей голове возникла мысль, мысль-сомнение и это было подлинно моё сомнение, а не дело рук капитолийских врачей-извергов, я подумал:

— А что, если коварный переродок лже-Китнисс обманул и меня самого? Она могла не убить, а схватить и пленить Китнисс, которая ещё жива??? Но тогда я могу задушить настоящую Китнисс. Разве это не станет счастьем для Переродка? — И я засомневался, и на пару секунд чуть ослабил захват, и тут же ощутил сильнейший удар по голове. Наверное, тогда, впервые мой разум сделал охмору подножку.