Охмор (СИ)

Годы ушли на то, чтобы я твердо научился различать воспоминания-перевёртыши, я ещё их называю «блестящими воспоминаниями», от правды. А сомнения стали ключом-отмычкой, которые помогали постепенно изгонять их из памяти. Мой разум сначала поверил, что передо мной не переродок, а настоящая и подлинная Китнисс Эвердин, которую я люблю больше жизни. Долгие и нескончаемые месяцы, проведенные в Капитолии. Упорная работа над самим собой, все старания ушли на то, чтобы научиться убеждать самого себя во время «блестящего воспоминания:

— Это не правда, этого не было на самом деле. Это не моя Китнисс!

И именно таким путём удавалось, пусть и очень медленно, эти проклятые «сны наяву» обезвреживать.

Не важно то, чего это стоило мне, моё сердце сжимается при мысли, что принесла моя болезнь Китнисс. Какую боль охмор принёс Китнисс. Ведь нас связывает незримая и крепкая связь, и мою боль чувствует Китнисс, а ее боль ощущаю я, ощущаю даже физически.

Мы с доктором Аврелием почерпнули в записях Прометеуса версию, что «закрепленность» воспоминания-обманки, «перевертыша» основано на моей собственной уверенности в его истинности и, четырнадцать лет назад, в капитолийском госпитале, я сам высказал Аврелию идею:

— Надо найти в каждом «перевертыше» грань, за которой начинается: выдумка, неправда, которую в мою голову «подсадили», а я, из-за нечеловеческой боли, не смог это отторгнуть, ведь Прометеус пишет, что каждое воспоминание основано на реально существовавшем факте или событии.

А Аврелий покачал головой и добавил:

— Или на твоём предположении, или на твоём сомнении, а было это или нет, ты не можешь знать. А последнее, Пит, «убрать из твоей головы» наиболее трудно, потому что это твои собственные сомнения. А от «полного стирания» твоей памяти, мы категорически отказались. Но возможно в том, что ты говоришь, есть реальный шанс победить охмор…

— Неужели, это возможно, доктор? — я тогда от волнения вскочил, опрокинув с грохотом стул.

— Я надеюсь, — не очень уверенно ответил тогда Аврелий.

Но самое невероятное заключалось в том, что именно эта моя догадка: и оказалась тем единственным шансом дать мне новую жизнь, и возвратить мне украденные воспоминания, и порабощенный Капитолием мой боевой дух обрёл то, что, казалось, было утрачено — Надежду, что мы с Китнисс сможеи создать полноценную семью, и пусть не сразу, через много-много лет, сможем родить и воспитать детей. Которые не будут знать, что такое Жатва и никогда не попадут на Голодные игры.

Невероятно трудно было научиться находить в «блестящих воспоминаниях» то самое настоящее, что послужило основанием и отделить его от придуманного Прометеусом: безумного, злобного, бреда, ненавидящего Китнисс, из которого и состояли «блестящие воспоминания».

И мы с Китнисс взялись за это вместе: те настоящие воспоминания, которые в Капитолии у меня стёрли, заменив на «блестящую гадость», как я шутил, рассказывая про них моей любимой жене, Китнисс, именно с ее помощью мы начали их вспоминать и восстанавливать -головоломка, медленно, но верно, складывалась. Правда отделялась от лжи и в течении года упорных усилий «блестящие воспоминания» изчезли, я нашёл то немногое, что было в них истинным и научился прямо во время приступа чувствовать фальшь и неправду, а охмор построен на не доверии, а когда ты доверяешь, охмор бессилен!

Но отдельные «перевертыши» оказались живучими и мимикрировали в нечто менее опасное и менее зримое, но живое и именно они приносят мне особенные страдания, они уже утратили «лоск и блеск», но пока еще я не закончил мою войну с этими злобными картинками. Война продолжается четырнадцать лет, но именно сегодня я как никогда близок к тому, чтобы последний перевертыш был побеждён моим разумом (при небольшом участии медицинских препаратов, которые просто помогают мне успокоиться).

Я научился (и научил этому Китнисс), как предугадать мой мини-приступ (последние десять лет приступов у меня нет, а то, что мучает меня (и мучает мою жену) уже не способно причинить ей даже малейший вред, но из-за того, что нелегко приходиться мне, очень сильно страдает Китнисс. Анализ крови способен предсказать наступление мини-приступа за 15 часов, в моей крови резко повышается уровень адреналина, ненормально высокий, его мой разум пытается использовать, как защиту. Вполне успешно.

Поэтому, что мне будет нехорошо, мы с женой можем узнать заранее. И Китнисс не так сильно психует, ведь, как я уже сказал, всё, что чувствую я, почти всё чувствует и она. А я готовлюсь, чтобы «победить его», последний кошмар, как только мой разум окончательно отвергнет лживый «образ-перевертыш», он изчезает.

И сегодня, у меня снова будет больной и поддельный «сон разума», как говорит доктор Аврелий, он вообще полагает, что я нахожусь в одном единственном шаге от того, чтобы всё это окончательно прекратилось и тогда, так мы с Китнисс решили давным-давно, мы заведем детей.

***

— Пит, как ты сейчас себя чувствуешь, — спрашивает меня Китнисс.

— Голова болит и такое покалывающее ощущение, но пока всё под контролем.