Охота на Бугимена

ГАЛЛАХЕР: Вообще-то, собирался. Даже два раза. На следующее лето я поехал к ней домой, туда, где она жила с родителями. Но в последнее мгновение просто струсил. И за это возненавидел себя еще больше.

ЧИЗМАР: Анна Гарфилд недавно рассказала в интервью, что в сексе ты был груб.

ГАЛЛАХЕР: Так и сказала? Был груб, потому что ей так нравилось. Это она просила связывать ее. Именно она хотела, чтобы я ее душил. Я до нее никогда такого не делал, спроси хоть кого из моих прежних подружек.

ЧИЗМАР: Тебя привлекали длинные волосы… Из-за волос Анны?

ГАЛЛАХЕР: Хм, любопытно… Я и не осознавал, что они меня привлекают, пока позже не прочитал об этом.

ЧИЗМАР: [долгая пауза] Я должен тебя спросить… Почему ты убил Наташу?

ГАЛЛАХЕР: Это было предрешено давно и когда-нибудь обязательно должно было случиться. Я обдумывал убийство с детства. Годом раньше я был на волосок от цели. Мы ходили в поход на Лох-Рейвен. Я поднял камень размером с кулак, зашел со спины, и мне оставалось вот столько [он расставляет пальцы на несколько сантиметров].

ЧИЗМАР: Что же тебя остановило?

ГАЛЛАХЕР: Испугался.

ЧИЗМАР: А что произошло ночью второго июня восемьдесят восьмого? Почему тогда получилось?

ГАЛЛАХЕР: [вздыхает] Слушай, я знаю, ты хочешь, чтобы я сказал, что случилось нечто необыкновенное… типа, моим телом управляла сила из потустороннего мира или было мне видение [глаза у Джоша распахиваются шире]. Или, может, сам сатана приказал мне… Нет, все было не так. В тот день я занимался в спортзале; и затем, в душевой, все ясно сложилось у меня в голове: как я выманю ее в лес, как убью, как инсценирую, будто кто-то другой это совершил. Я представил себе весь план – мгновенно и четко. Мы договорились встретиться с [Фрэнком] Хэпни после тренировки, и поэтому несколько часов я провел с ним. А потом поехал не домой, а в дом родителей в Эджвуде.

ЧИЗМАР: Постучал к ней в окно?

ГАЛЛАХЕР: [качает головой] Нет, я к окну и близко не подходил. Когда я приехал, было уже за полночь. Открыл дверь ключом, вошел на цыпочках. Вышли мы так же.

ЧИЗМАР: Почему упала москитная сетка? И откуда кровь на подоконнике?

ГАЛЛАХЕР: Она порезала палец, пока рылась в шкафу и искала обувь – в темноте совсем не видела, что делает. Я остановил кровотечение своей рубашкой, а каплю крови на подоконнике оставил намеренно. Тогда же я открыл окно и сбросил сетку.

ЧИЗМАР: Именно так ты все представил в душевой?

ГАЛЛАХЕР: Да.

ЧИЗМАР: Что ты ей тогда сказал? Чем выманил из дома?

ГАЛЛАХЕР: Ей было пятнадцать. Много придумывать не пришлось. Сказал, что мы с Хэпни выпивали на нашем старом месте в лесу, он отрубился, и мне нужна помощь – дотащить его до машины.

ЧИЗМАР: А потом ты отвел сестру в лес и убил ее?

ГАЛЛАХЕР: Да.

ЧИЗМАР: Однако без борьбы не обошлось. Она дала отпор.

ГАЛЛАХЕР: Да.

ЧИЗМАР: [пауза] Как ты выбрал трех других девочек?

ГАЛЛАХЕР: Причина, в общем, та же. Я их увидел – и сразу понял. В тот же миг. Я понял: эту я убью. И я четко понимал, каким образом.

ЧИЗМАР: Полиция не смогла разглядеть прямой связи между жертвами. Ты не был знаком с другими девушками?

ГАЛЛАХЕР: [качает головой] Нет. Кейси Робинсон я увидел впервые, когда та однажды выходила из библиотеки. Она была одна, я выезжал с парковки у «Сантонис». Проследил за ней до дома, а потом наблюдал всю следующую неделю. С остальными вышло так же. Мадлен Уилкокс попалась на глаза на перекрестке, когда я стоял на светофоре. Риггз играла в хоккей на школьной площадке. Кэссиди Берч я увидел, когда та покупала газировку и чипсы в «Стоп-энд-Шоп» – в очереди я стоял прямо за ней, заехал машину заправить.

ЧИЗМАР: Кроме длинных волос, девушек не связывали никакие физические черты или черты характера?

ГАЛЛАХЕР: [пауза] То, как они на меня смотрели. Как улыбались… словно осмеивали меня.

ЧИЗМАР: По описанию Энни Риггз, человек, напавший на нее, был значительно крупнее тебя.

ГАЛЛАХЕР: [пожимает плечами] Крупным я никогда не был, зато силы и скорости мне доставало. Все остальное она придумала, и фоторобот получился ничуть на меня не похожим.

ЧИЗМАР: Зачем отрезать уши?

ГАЛЛАХЕР: В наказание.

ЧИЗМАР: В наказание за что?

ГАЛЛАХЕР: За то, что считали себя лучше.

ЧИЗМАР: Полиция так и не смогла обнаружить отрезанные уши. Ходят слухи… что ты их ел.

ГАЛЛАХЕР: [качает головой] Ни за что! Какое-то время держал в банке из-под кофе, потом они начали вонять, и я выбросил их в речку Ганпаудер. Если их кто и съел, то сомы.

ЧИЗМАР: После убийства ты укладывал тела в какую-то позу, это стало чем-то вроде метки, твоего почерка. Зачем?

ГАЛЛАХЕР: Хотел оставить их с миром, успокоившимися – для тех, кто их найдет. Для их семей.

ЧИЗМАР: Нарисованное поле для классиков, объявление о пропавшей собаке, монетки, тыквы… в чем смысл? И почему такая нумерация?

ГАЛЛАХЕР: [пауза] Об этом я пока говорить не готов.

ЧИЗМАР: Почему?

ГАЛЛАХЕР: Потому что это открывает дверь в такое, о чем я говорить не готов.

ЧИЗМАР: А когда, по-твоему, сможешь рассказать?

ГАЛЛАХЕР: Не знаю.

ЧИЗМАР: Зачем ты кусал своих жертв?

ГАЛЛАХЕР: Не помню, чтобы я их кусал. Я уже говорил полицейским об этом, они не поверили.