Охота на хранителей

Командор отнял прут, полюбовался проделанной работой. Вместо левого глаза – черная зияющая дыра с обугленными краями. Из глазницы шел дым, сочилась кровь. Внутри – сплошная рана. Офицер расхохотался, вдавил подстывшее острие в правый глаз ведьмы. Отвратительно зашипело, хлюпнуло. Губы ведьмы шевельнулись, исторгли лишь одно слово. Тихо, почти неслышно. Но для меня прозвучало, как гром.

– Саша…

– Соня!..

Ярчайшая вспышка стерла образ подвала, ослепленную и изуродованную девушку, ее мучителей. Сознание омыли волны мрака. Постарались растворить, шептали на ухо: «Успокойся. Расслабься. Скоро станет лучше. Скоро ты будешь с нами. И тогда боль исчезнет». Но я не обращал внимания. Огонек разума полыхнул как звезда, рассек мрак и безвременье. Бешенство и ярость придали сил, помогли пробивать преграды. Тьма трусливо раздалась в стороны, отхлынула с дороги.

Нарастающая боль в груди и боку. Жуткий холод, пожар в душе. Быстрые толчки в сознании, неровное биение сердца. Целый водопад ощущений, муть и туман. Чувства говорили странное, конфликтовали. Руки и ноги – сухие ветви, торс – замшелое бревно, плоть – ворох листьев. Но между тем я слышал грохот крови в ушах, пульсацию, сиплое дыхание.

– Саша!..

Губы шевельнулись. И тут же я осознал, что существую, живу. Навеянные заклятием ощущения стерлись. Освобожденные мысли взорвали мозг. Сердце застучало, нагрело околевшее тело. Я ощутил: лежу в ворохе листьев. Спину выстуживала холодная земля, кожу щекотали травинки. На животе горячая липкая лужица, в кишках засели раскаленные угольки.

Но боль телесная блекла на фоне боли душевной. Жуткое ощущение страшной потери терзало изнутри. Перед взором скользили обрывки недавнего и такого реалистичного видения. Грудь вымораживало, сжигало и резало острыми ножами. «Сон, – пытался я успокоить себя. – Просто сон». Но вместе с тем почему-то знал – реальность. Твердый ком забил горло, рыдания перехватывали дыхание. Пламенные слезы, словно божьи коровки, бежали по щекам. Жгли кожу, оставляли на губах соленую горечь.

Я плакал. Пытался встать, ползти. Но руки и ноги прижимала к земле страшная тяжесть. Холод и слабость превратили в манекен. Я цеплялся пальцами за траву, скреб ногтями неподатливую землю.

– Соня!

– Саша!

Лишь спустя минуту дошло – не показалось. Раздались легкие шаги, голоса. Холодная женская ладошка гладила по щекам, шее. Мягкие волосы задевали нос, уши и губы. Сквозь полуоткрытые веки видел смутные тени, чувствовал кожей движение. На миг окунулся в молчаливый мрак. Мысли затухли, ощущения умерли. Я даже успел испугаться, что не выберусь. Вцепился в душевную боль, как в спасательный круг. А она вгрызлась в меня…

Голоса вернулись. Я слышал, отмечал краем сознания. Но осмыслить не мог. Боль в боку усилилась, растеклась по телу расплавленным свинцом.

– Дядюшка Моховик! Скорее! Тут он! Помоги, ради землицы нашей!.. – раздался женский голос. Смутно знакомый, наполненный отчаянием и мольбой.

– Кхе… Что случилось, молодки?.. Зачем разбудили старика?..

– Дядька! Помоги! Молодец загибается. Спаси! Ты ведь можешь.

– Кхе… кхе… Человек. Да-да, помню. Друг Елистрата, приятеля сердешного.

– Дядька, поможешь?

– Отчего ж не помочь, помогу. Крепко басурмане помяли. Лес сказал, много тут ошивалось. Жаль, не разбудили раньше. Я б им, заразам… ухх… Повадились злыдни. То тварюжки заморские, то чужаки зловредные. Крр…

– Дядька!!!

– Уже делаю, молодки. Сейчас оживет, молодец. Крепче и краше прежнего станет.

Краткий миг полной тишины. Тьма, пустота. И далекая мощная волна. Почти физически я чувствовал ее. Незримую, но осязаемую. Плотную и тяжелую, стремительную и сокрушающую. Внутренности сжались в ожидании страданий. И боль последовала. В живот словно влили кислоты. Суставы выкручивало, кости и органы сдвигались. Сгорали и оживали вновь. Пустоту прорезал дикий вопль. Я забился в судорогах. Кусал и царапал землю, выл и плакал.

– Соня! – закричал я, пробил волей тенета мрака.

Резким рывком оказался на ногах, ошеломленно огляделся. Вокруг та самая полянка, стена деревьев. Над головой звездное небо, на западе тусклая алая полоска зари. Прогалина озарена призрачным зеленоватым светом. Сияла трава и листья. Между ветвями плавали золотистые огоньки. Слышалось журчание, над ручьем клубился светящийся голубоватый туман. Струи воды переливались, вспыхивали изнутри. Картина странная и прекрасная, удивительно волшебная. Но я даже не обратил внимания. Мотнул головой, увидел три человеческие фигуры. Нет, не человеческие…

Предо мной трое. Две прекрасных обнаженных девушки до пят укрытые зеленоватыми волосами. Фигурки точеные, пышные и красивые. Кожа нежная, но несколько бледная. Глаза подобны теплым звездам. Лица очаровательны, утонченные и красивые. Одна из девушек поглядывала исподлобья, строго и таинственно. Вторая заламывала руки, кривилась. Во взгляде океан беспокойства, заботы.