Охота на лисицу (СИ)

Гаскон с беспокойством переглянулся с Уэвертом, заметив изменение в рыжей. Эльф, однако, особого внимание данной проблеме не уделил, пуская град огненных стрел во врага. И сам кобелиный князь вскоре заметил, что его стрелы тоже сами загораются, как и полуторный меч Ренйарда, как и секиры и топоры пиратов Скеллиге и краснолюдов Махакама, как и клинок Мэвы. В пылу битвы он тоже решил пока что попридержать выяснения до поры до времени, продолжая сражаться в теперь уже не просто армии королевы Лирии и Ривии, но и армии, несущей пламенное возмездие.

Когда битва подходила к концу, огонь начал потухать, переходя последними пламенными язычками на нильфгаардцев и нанося им смертельные ожоги. Мэва сошлась лицом к лицу с нильфгаардским офицером. Королева без труда увернулась от его меча и ударила сама. Королевский меч вошел по рукоять в грудь офицера, хлынула горячая кровь. Крылатый шлем упал с его головы, открывая покрытое потом лицо. Королева увидела, что перед ней рыжий парень с длинными ресницами. Он был возраста Виллема, может, чуть старше. Нильфгаардец сполз в болото и исчез под ряской. Мэва отбросила меч, будто обжегшись. Хотя пламя магии давно покинуло клинок.

— Госпожа! Что случилось? Вы ранены? — Рейнард был уже рядом.

— Нет, все в порядке. Дай приказ к выступлению. Раз нет баркаса, мы дойдем до Красной Биндюги по берегу. И позови Лису, — отдавала приказы Мэва.

— Ваше Величество… Сперва нам нужно перевязать раненных. Боюсь, это займет остаток дня…

— У нас нет столько времени, — вмешался Гаскон. — Это был лишь авангард отряда, который нас преследует, и даже у него был перевес — двое на одного! Если бы не этот огонь… Так что же будет, когда нас догонит костяк этой армии? Нам нужно смываться. Сейчас же.

— И бросить раненных? — возмущался Рейнард. — Чтобы они погибли в грязи, истекая кровью?

— Да, Рейнард, да, — кивал кобелиный князь. — Если ты не хочешь умереть вместе с ними.

— Нет, милый… — возразила Лиса, подходя к собравшимся и вытирая кровь, текущую рекой из носа. — Я не оставлю своих лисов, не оставлю и солдат…

— Тебя ранили? — проигнорировал Гаскон слова девушки, подбегая к той.

— Нет… Вроде… — приглушенно отвечала разбойница. — Думаю, вот это вот, — она указала на свой кинжал, намекая на огненное шоу, которое недавно произошло, — высосало из меня достаточно сил…

— Гаскон прав. Если нильфгаардцы нас догонят, у нас будет мало шансов выжить.

— Уф, ну хоть у тебя хватает рассудительности, чтобы… — облегченно выдохнул Гаскон на слова королевы.

— Но я скорее умру, чем позволю своим солдатам остаться на этих болотах. Подождем, пока медики сделают все необходимое. А потом… Будь что будет. И Гаскон, … думаю Лисе тоже не помешает медицинская помощь.

Парень ничего не ответил, хотя по его лицу было видно, что он не одобряет решения королевы. Он развернулся и попытался увести рыжую к фельдшерам. Но в палатке медиков не оказалось места для маленькой разбойницы, да и требовался ей только отдых и еда, чтобы восстановить силы. Мэва ждала, пока медики наложат последний шов и затянут последнюю повязку. Только после этого она отдала приказ к выступлению. Позади колонны на волокушах тащили тех, кто был не в состоянии передвигаться на ногах: измученных горячкой, потерявших сознание, умирающих. Обремененный раненными, отряд лирийцев двигался медленно. Вскоре их нагнали передовые разъезды нильфгаардцев. Черные стреляли из-за линии деревьев, изводили арьергард налетами. Черные знали, что им нет необходимости спешить, и потому терзали противника, желая ослабить его перед решающим столкновением. Но и войско Мэвы не оставалось в долгу: краснолюды и эльфы, отделившись от основного потока солдат поспешили в лес. В родной стихии они легче ранили и убивали нильфгаардцев, тем самым отбивая у них желание нападать на отряд королевы.

Наконец Мэва различила темную линию, которая протянулась через реку — мост в Красной Биндюге! Еще немного усилий, и лирийская армия будет недостижима для врага, далеко от болот и чудовищ. Минутой позже радость, однако, уступила место отчаянию: мост издали чернел, потому что на нем стояла толпа имперских пехотинцев. Видимо, нильфгаардцы предвидели, куда направится королева, и отрезали ей путь к бегству.

— Это конец… Мы погибнем! Нас перебьют всех до единого! — поднялась волна паники в рядах.

Мэва закрыла глаза, чувствуя под веками жжение от усталости. Она знала, что когда повернется к солдатам, на ее лице не должно быть заметно ни колебания, ни страха. Поэтому она стиснула поводья в пальцах — так сильно, что ремень больно врезался в кожу, — и подавила подступающие слезы. Рядом поравнялся конь Лисы. Девушка выглядела уже намного лучше, чем после недавней битвы: пропала мертвецкая бледность, а в глазах плясали искорки, которые указывали на то, что у разбойницы есть план: