Охота на льва

Когда я сравнивал себя и Дервиша, то, несмотря на разницу наших философий, видел, что Дервиш как раз человек неестественный, в отличие от меня. Я мог вспылить, он - нет. Я мог поддаться внезапным желаниям, он - нет. Я часто не думал о последствиях своих поступков - будь, что будет! - он же был нетороплив и спокоен, как рептилия, но, если принимал решение, действовал стремительно, опять же, как рептилия.

Неудивительно, что с такой философией Дервиш заинтересовался даосизмом и дзэн-буддизмом. Путь Дао у него совпал с естественным человеком Гердера.

Дервиш, казавшийся мне сугубо мирным философом, некоей восточной ветвью хиппи, вдруг записался в какой-то подпольный кружок восточных единоборств. Эти кружки начали возникать во время нашей учебы в институте. Я поначалу заинтересовался, сходил несколько раз на занятия в сыром подвале, но все эти полупоклоны китайских болванчиков и культ сэнсэя не понравились мне, и я вернулся в свою институтскую секцию бокса, которую, правда, посещал нерегулярно, за что регулярно получал незачет по физкультуре с отработкой на стадионе бегом на длинные дистанции и прыжками в яме с песком. Дервиш, который был записан за свой рост в секцию баскетбола, у тренера коей замечаний к нему не было, поскольку студент Бикташев отличался стопроцентной посещаемостью, сам пошил себе кимоно из простыни и продолжил ходить в подвал... Через полгода он продемонстрировал мне свои новые возможности, разбив ребром ладони два кирпича. Я тоже попробовал, но сильно отбил мизинец, оставив кирпич невредимым.

- Да ты не по кирпичу бей, - сказал Дервиш, глядя без сочувствия, как я трясу рукой, - бей в точку под ним, рука сама пройдет сквозь кирпич.

А еще он утверждал, что далеко продвинулся в достижении левитации, - во время специальной медитации уже чувствует, что тело становится легче - панцирная сетка его общежитской кровати, которая играет роль весов, прогибается под ним все меньше.

- Ты просто не ешь толком, как всякий фанатик, - засмеялся я.

- Может и так, - сказал он серьезно. - А, может, и нет...

В отличие от меня Дервиш пошел учиться на инженера по обработке металлов давлением совершенно осознанно. Я просто недобрал баллов, поступая на "Авиационные двигатели", причем недобрал на сочинении, неожиданно получив трояк вместо привычной по школе пятерки. Выбирая, куда податься, и отклонив литье и сварку, я выбрал обработку давлением, помня о своем дедушке - деревенском кузнеце, - смогу теперь говорить хотя бы, что продолжил трудовую династию. Дервиш же сразу выбрал нашу специальность. По его мнению, человек стал по-настоящему человеком разумным, когда начал работать с металлом - и не столько плавить и отливать, сколько ковать. Уже со второго курса Дервиш начал создавать собственную психологическую теорию, основанную на сравнении личности человека с металлом, подвергающимся обработке. Плавка, литье, ковка, закалка, отпуск, рост зерна, мягкость, твердость, зонное закаливание - все это шло у Дервиша в дело построения его теории личности, и он с особым усердием изучал специальность. Я в это время влюблялся, писал стихи, бродил по книжным магазинам, начал писать фантастический роман про Шамбалу, в которую попали после катастрофы над Гималаями два американских пилота, - в процессе блужданий по горам они наткнулись на пещеру, где стояло время и в этом стоячем времени, как в янтаре, застыли мужчина и женщина - прекрасные обнаженные прародители рода человеческого, которые, когда круг времени замкнется, должны начать новый круг. Роман я скоро забросил - но и Дервиш потерял интерес к своей теории, незаметно для себя втянувшись в специальность.