Охота на Риту

— Ты чего, Ритка? — настороженно спросил Каспер.

— Потом объясню, — пробормотала я, не в силах оторвать взгляда от знакомых лиц.

Именно знакомых. Не родных.

Когда я глядела на «отца» и «маму», создавалось ощущение, что вижу перед собой смонтированное, причём грубо, на коленке, голо. Плоское какое-то. Как будто на основе старых фоток. Тех, что в старинном альбоме Варвары сохранились.

Жуткое ощущение.

Я помотала головой, сцепила зубы. И толку теперь ждать папашу Ракалию, чтобы спросить его о моих родителях? Чует сердце, он на этих двоих покажет…

Лица «родителей» были не то что застывшими, без мимики, нет. Мимика была. Чужая. Выражение лиц было чужим.

Вспомнилось, как недородок смотрел на меня глазами Вадика Еговрова. Как тогда было жутко, страшно, невыносимо…

Сейчас тоже было жутко.

Только помимо жути меня переполняла ненависть!

К этому месту, к этим людям, прикрывающимся личиной моих родителей, ко всему на свете…

Я вдруг ощутила колебания магического фона.

Едва различимые. Неуловимые практически.

Я по-прежнему не могла ни понять, ни ощутить природы царящей здесь магии, этой иллюзорной бездушной субстанции, но вдруг поняла, что она сейчас рада. Насколько вообще такое бездушное поле способно радоваться. И пожалуй, не радость это была, а торжество. Странная незнакомая сила была довольна. Мной довольна! Моей переполняющей душу ненавистью… Жутью этой, которая возникала, когда я смотрела на знакомые лица вокруг.

Нет, поняла я. Нельзя… Нельзя бояться. Нельзя ненавидеть.

Страх и ненависть каким-то образом усиливают эту странную манию.

К слову, рыжуха справа уже полностью перевоплотилась в ту самую Мирель. Но на фоне остального сюра она казалась мне чуть ли не подругой.

— Уходим, — сказала я Касперу.

Потому что если сюда войдёт «Ралфи», бороться с ненавистью станет м-м-м… проблематично.

Я с усилием взяла себя в руки и сразу же ощутила недовольство иллюзорной силы!.. Картинка снова претерпела изменения. Над головами присутствующих вдруг образовались воронки, которые чернели на глазах… в них, словно магнитом, стягивало ложные личины.

Я облегчённо выдохнула, когда «родители» перестали быть похожими на себя. И «Горислав» тоже «смылся», оказавшись седым стариком с потухшим взглядом.

Вот только Мирель, допившая мой чай, ничуть не изменилась. Да и воронки у неё над головой не было.

Решив не задумываться, она ли это на самом деле, или это такая иллюзия, я направилась к выходу.

— Не вздумай возвращаться, ведьма, — раздался с другой стороны знакомый голос.

Я оглянулась.

С другой стороны от меня сидел Горислав.

— Пошли. — Поднявшись, Горислав потянул меня к выходу.

Толпа перед ним расступалась.

— Ещё раз дотронешься до меня, и я тебя убью, — честно пообещала я, сбрасывая его руку.

Горислав усмехнулся.

И столько было в его улыбке… нечеловеческого, и в унисон с этим эта сила, которой лучше всего подойдёт определение бездушная, механическая какая-то, тоже как будто ухмыльнулась…

И я вдруг услышала внутри голос дракончика. Того самого, из Академии Пси.

Дракона.

«Как только ты ступаешь на шахматную доску, дитя, до того даже, как сделать ход, — ты уже играешь по его правилам. Правилам хаоса».

— Не смей соваться сюда, слышишь? — прошипел Горислав на ухо. — Возвращайся на Землю.

Та самая компания «замотанных» в очередной раз чокнулась чашками, и сквозь хриплый гомон их голосов я вдруг различила механический, безжизненный голос.

— Смерть Ложной Терре. Да наступит тьма.

Эти слова я уже от Горислава слышала.

Тогда, когда он детёнышей отравить пытался…

Я не знаю, как удалось себя сдержать, не поддаться на провокацию, но ненависть отступила, а воронки над головами посетителей проявились с новой силой.

На лицах, утративших личины, я вдруг отчётливо разглядела пятна тлена. Потому на тех, что носили маски моих родителей, старалась не смотреть.

— Возвращайся на Землю, Маргаритка. Я приду за тобой.

— Тебя поймают и будут судить, — покачала я головой. — И это я приду на твой суд.

Тьма дери! Я сейчас готова была даже Ралфи позвать, лишь бы поймать мерзавца. Потому что разве я могу сейчас, одна, что-то сделать?

Моя сила увеличилась, да, но и Горислав… Одного взгляда на колдуна было достаточно, чтобы понять: он уже не был прежним Гориславом. Взгляд из цепкого, пристального стал бездушным, отстранённым. Видно было, что Горислав старается копировать свои же интонации, бывшие, но ему приходится прилагать к этому усилия. И вместе с тем такая мощь от него ощущалась, такая жуткая, страшная, ни на что непохожая сила, что кровь в жилах цепенела.

Ралфи говорил, контакт с хаосом не проходит бесследно.

Следов тлена на лице Гориславе не было, но… Мне показалось, они вот-вот проявятся. Что-то захватило тело и разум бывшего друга, бывшего напарника. Ещё дома, на Земле, но тогда это не было так очевидно.

— Что? — спросил вдруг Крестнов. — Не нравлюсь?