Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Коронованная и дважды помазанная елеем и миром, Анна отныне считалась истинной королевой. Теперь о ее незнатном происхождении можно было забыть. Определенную необычность событию придавал тот факт, что ее короновали на троне святого Эдуарда Исповедника его короной. Недавно найденная рукопись, составленная одним из слуг Генриха и в начале XVIII века пополнившая коллекцию библиофила Джона Анстиса, сообщает о том, что так называемый трон святого Эдуарда – особый коронационный трон – был одним из двух, который принесли из сокровищницы аббатства специально для коронации Анны. Покрывало для трона было изготовлено из «баудекина», или жаккарда,– шелка высокого качества, в основе которого использовалась золотая и серебряная нить³⁷. Такой трон, как и корона святого Эдуарда, предназначался для коронации королей, а не консортов. Известно, что во время исполнения хором гимна «Тебя, Бога, хвалим» Кранмер «снял с головы Анны тяжелую корону святого Эдуарда» и «вместо нее возложил ту, которая была изготовлена на заказ специально для Анны». Это решение было вызвано сугубо практическими соображениями – корона святого Эдуарда была чересчур тяжелой. Однако это ничуть не умаляет значимости ее использования в сам момент коронации³⁸.

Затем началась коронационная месса, во время которой Анна совершила подношение даров, после чего преклонила колени для благословения. По завершении мессы она сделала еще одно пожертвование у усыпальницы святого Эдуарда и незаметно скрылась в боковой галерее, отгороженной занавесом, чтобы слегка подкрепиться³⁹. Когда после короткого отдыха она появилась вновь, готовая отправиться в обратный путь в Вестминстер-холл, казалось, что ее переполняют эмоции. Многие заметили, что от волнения, пережитого за время четырехчасовой церемонии, она «опирается правой рукой на отца, графа Уилтшира». Процессию у дворца встречали под торжественные звуки цитр и труб, звучавших «с великолепной бодростью». Тем временем Анна удалилась в свои покои, чтобы подготовиться к пиру⁴⁰.

Вскоре она снова появилась на публике. Для этого особенного события все окна Вестминстер-холла были заново остеклены, а стены украшены «роскошной арасской тканью» (гобеленами, затканными золотой и серебряной нитью). Там под величественными дубовыми сводами потолка, возведенного в XIV веке и украшенного резными фигурками ангелов, Анна восседала за отдельным столом на почетном месте под золотым балдахином. Ее стол возвышался на двенадцать ступенек и был отгорожен от остальных четырех длинных столов, находившихся в центре зала, за которыми расположились все остальные гости. За одним из них сидели придворные дамы, за другим – дворянство, епископы и лорд-канцлер Одли, за третьим – бароны Пяти портов, судьи и другие представители закона, а за четвертым – Пикок и олдермены Лондона, занявшие места в соответствии с чином и должностью.

Анна ела в полном одиночестве, если не считать Кранмера, сидевшего с ней за одним столом, правда на почтительном расстоянии. Граф Оксфорд отдавал распоряжения тем, кто прислуживал за столом, а знатные джентльмены выполняли каждый свою роль: графу Эссексу было поручено нарезать мясо, новоиспеченному графу Сассексу – пробовать блюда перед подачей, граф Арундел был назначен главным лакеем и т.д. Графу Арунделу помогали двое известных в Лондоне сторонников антиклерикальных реформ – Роберт Пакингтон и Джордж Тадлоу. На близком расстоянии от Анны, готовая помочь в любую минуту, стояла ее давняя знакомая Элизабет Браун, держа в руках салфетку из тонкого полотна, чтобы прикрыть ее лицо, если она «пожелает сплюнуть или совершить иное действие, способствующее облегчению». Вероятно, приятнее всего для Анны было присутствие ее давнего поклонника Томаса Уайетта, который исполнял на банкете обязанности главного стольника (тафельдекера), подающего кувшин, вместо своего заболевшего отца: он подавал Анне большой золотой сосуд с чистой водой, чтобы она могла омыть ладони или, намочив полотняную салфетку, протереть лицо⁴¹.

Столы ломились от угощений: одна перемена блюд следовала за другой, и появление каждого нового блюда сопровождалось сигналом музыкальных труб. Сэру Стивену Пикоку было предложено тридцать три блюда, а Анне на выбор предлагалось двадцать четыре блюда на второе и тридцать – на третье. Пиршество проходило под звуки нежных серенад в исполнении менестрелей Генриха, доносившихся с верхней галереи, а тем временем герцог Саффолк в роли главного распорядителя, «роскошно одетый», в малиновой бархатной мантии и дублете, расшитом жемчугом, гарцевал на коне по залу, проверяя, все ли идет по плану⁴².