Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Кульминационный момент наступил, когда в зале появился герольдмейстер ордена Подвязки со своими герольдами. С возгласами «От королевских щедрот!» они стали бросать монеты гостям, что напомнило Анне банкет в Париже в честь коронации королевы Клод. Генрих украдкой наблюдал за происходящим через потайное отверстие, спрятавшись наверху, в укромном месте на стыке крытых галерей, справа от почетного места под балдахином, где сидела Анна. С ним были де Дентевиль и Карло Капелли⁴³.

С наступлением сумерек банкет подошел к концу, напоследок были поданы пряности, марципан и другие сладости с белым сладким вином. Анна отпила не более глотка из золотого кубка, поднесенного ей сэром Пикоком – это была последняя почетная услуга, оказанная им Анне в тот день, однако она стоила всех остальных: отпив глоток, она отдала кубок ему в качестве подарка. Затем Анна удалилась, чтобы переодеться, и вскоре отправилась на барке во дворец Уайтхолл, чтобы провести эту ночь с Генрихом⁴⁴.

В понедельник, на следующий день после коронации, начались турниры, которые оказались не столь эффектным зрелищем и обсуждались довольно сдержанно. Впрочем, де Дентевиль не обошел их вниманием. Он сообщил герцогу де Монморанси, что в них участвовали две команды, по восемь человек в каждой. Лорд Уильям Говард возглавлял команду зачинщиков, а защитники выступали под предводительством Николаса Кэрью. В заметках герольдов говорится, что «копий было сломано немного»⁴⁵. Вряд ли это имело какое-то значение, поскольку уже никто не мог оспорить тот факт, что Анна стала королевой. Генриху и Анне тогда казалось, что так и будет до конца их дней.

Положение королевской четы подразумевало, что отныне их жизнь будет протекать у всех на виду. Анна и вообразить не могла, чем обернется такая публичность. Времена тайных ухаживаний закончились, и теперь им придется самим играть в придуманной ими драме, делая ставку на успех в игре, которая вскоре будет напоминать международную партию в покер. У каждого из них были свои надежды и чаяния, однако их общая и самая главная надежда была связана с событием, которое звучало лейтмотивом всех постановок Леланда и Юдолла. Роль спасителя Англии уже не принадлежала безраздельно Генриху, теперь в ней выступала и Анна, как будущая мать, которая должна произвести на свет сына и наследника. Рождение этого ребенка ознаменует собой начало нового золотого века, как некогда новая эпоха для страны началась с коронации восемнадцатилетнего принца Генри.

21. Послы

Лето после коронации стало самым счастливым временем в браке Генриха и Анны. Вернувшись в Гринвич, они остались там до начала июля, а затем отправились в Суррей, где планировали спокойно провести медовый месяц¹. В этот безмятежный период их жизни Генрих старался во всем угодить своей супруге. Когда она пожелала, чтобы навес над ее троном был не хуже, чем у Генриха, он немедленно заказал для нее огромный дорогой балдахин. Если ей нужна была новая мебель для личных покоев, она получала стулья и кресла с обивкой из парчи и лакированными позолоченными набалдашниками на подлокотниках. Когда она просила заказать турецкие коврики, чтобы застелить ими полки в шкафах, или бархат для обивки скамьи в королевской часовне, ее просьбы немедленно исполнялись. Генрих распорядился выгравировать ее инициалы и герб рядом со своими на королевской посуде и украсить ими роскошные переплеты книг в королевской библиотеке². Анна не упускала случая надеть драгоценности, ранее принадлежавшие Екатерине. И хотя состояние Анны значительно приумножилось с тех пор, как ей был пожалован титул маркизы Пембрук, предоставленный ей по собственному праву, Генрих начал постепенно отбирать у Екатерины ее владения и передавать их Анне. Таким образом, новоиспеченная королева вскоре стала обладательницей домов, поместий, замков, оленьих парков, охотничьих угодий и лесов, разбросанных по всей стране³.

Екатерина осталась в прошлом, о чем ей бесцеремонно дали понять советники, которые по распоряжению Генриха во второй раз посетили ее в Амптхилле. Она приняла их, лежа на убогой постели, больная, страдающая от кашля и болей в ноге, которую она повредила, случайно наступив на булавку. Она внимательно выслушала их требование больше никогда не называть себя королевой. Отныне она была для всех лишь вдовой принца Артура и должна была официально именоваться «вдовствующей принцессой», о чем Генрих уже заявлял ранее.