Охота на «Троянского коня»

Он выбрал вражескую колонну, спешащую на помощь наступавшим. Пулемет вздрогнул всем телом, застрочил и задрожал, изрыгая смерть. Надульник обволокло легким букетом пламени. По этой же колонне стрелял и Самойлов. Благодаря слаженному огню двух пулеметов, колонна противника, словно горох, мигом рассыпалась по полю. Немцы быстро оценили мастерство пулеметчиков и стали вести по ним прицельный огонь. Пули защелкали по щиту. Справа и слева легли близкие разрывы тяжелых «чемоданов» и обдали пулемет землей. Пока Денис вел огонь, младший унтер-офицер Самойлов успел перезарядить свой пулемет, и они вновь заработали дуэтом, повергая противника в замешательство.

Под непрерывным огнем пулеметчиков немцы уже готовы были драпать обратно, когда вдалеке замаячило подкрепление. Денис навел пулемет на максимальную дальность и дал длинную очередь. Пар из пароотводной трубки кожуха сильной струей ударил в землю.

– Воды! – крикнул Кульнев, но на его зов никто не откликнулся. Боец, который доставил ему боеприпасы, лежал недалеко от позиции с простреленной головой.

«Что же делать, что делать? – роились в возбужденном мозгу мысли. – Как же я буду теперь вести огонь?»

И тут вновь ему пришел на помощь Самойлов. Оторвавшись от пулемета, он смахнул рукавом пот с разгоряченного лба и, понимающе взглянув на молодого солдата, прокричал, стараясь перекрыть какофонию боя:

– Ефрейтор Пузанов, воды!

Через несколько минут к позиции Дениса подполз ординарец капитана Воронина с полной банкой.

– Заливай сам, – прохрипел он, – мне еще надо подпоручика Синявского в полковой лазарет отправить. Его благородие так осколками посекло, что живого места на нем не осталось.

Денис вспомнил вдруг зуботычину, которой однажды наградил его подпоручик за то, что он вовремя его не приветствовал. Но сейчас в пылу боя, когда смерть могла настигнуть его в любой момент, он не держал на Синявского зла. Перекрестившись, он мысленно пожелал его благородию скорейшего выздоровления.

А вокруг еще гуще зароились пули, то и дело отскакивая от щитка. Видя, что на столе заправить водой пулемет невозможно, Денис опустил «максим» на дно окопа, быстро приладив банку, охладил раскалившийся ствол. Вскоре вместо пара из трубки полилась тонкая струйка воды. Быстро закрутил пробку – и снова пулемет был готов к бою. Установив «максим» на прежнее место, он глянул в прорезь прицела и опешил от увиденного. Почти все поле рыжело от ранцев убитых немцев, а противник, несмотря на потери, все лез и лез, стремясь выбить из передовых траншей уже успевшую окопаться русскую пехоту.

Пока Денис выбирал цель покучнее, рядом разорвался снаряд, опрокинув «максим» и его на дно окопа. Щиток оказавшегося сверху него пулемета защитил Дениса от осколков, обильно усеявших стенки укрытия.

Придя в себя после взрыва, Кульнев отряхнулся от земли, осмотрел пулемет. Все было цело.

«Слава богу! – подумал Денис. – Пулемет цел». – О себе он в этот момент и не думал.

По узкому ходу сообщения Денис перетащил пулемет на запасную позицию, которую оборудовали подносчики боеприпасов еще до начала боя.

Стрелять стало удобней, да и вражеские пули уже не так донимали, они продолжали поливать уже достаточно пристреленную, прежнюю позицию.

Страшный изнурительный бой продолжался. Сколько уже немцев и русских бездыханно лежало на поле, а сколько погибнет еще, один Бог знает!..

Дениса мучила жажда, на зубах сухо скрипел песок. Но о том, чтобы утолить ее, нечего было и думать, противник продолжал напирать. Вовремя подошедшие основные силы полка сменили поредевший батальон, и бой разгорелся с новой силой.

Денис успел выпустить из пулемета почти две ленты, когда услышал нарастающий свист летящего снаряда, который вскоре перешел в оглушительный грохот. Совсем близко взорвался немецкий «чемодан», подняв в воздух огромную кучу земли. Все вокруг заволокло бурой непроглядной пеленой.

Кульнева обдало пороховой гарью и закидало комьями земли. Снаряд разворотил соседнюю пулеметную позицию унтер-офицера Петренко, плоть которого была разбросана почти по всем позициям пулеметной команды.

Денис неожиданно почувствовал на плече хлопок чьей-то руки и обернулся, чтобы узнать, кто это отрывает его от важного дела, но никого не увидел. Скосив глаза на плечо, он увидел распластанную окровавленную ладонь и часть руки с ошметками кровоточащего мяса и кожи. Брезгливо сдернув плоть с плеча, Денис уткнулся в бруствер окопа, подавляя рвотные потуги. Отдышавшись, придя в себя от охватившего его ужаса, он первым делом очистил от комьев земли свой «максим» и, тщательно прицелившись в центр подходящей из тыла новой колонны немцев, с небывалой яростью нажал на гашетку. Пулемет уверенно застрочил, ободряя своей четкой и меткой работой не только пулеметчика, но и пехотинцев, залегших на переднем крае.