Охота в атомном аду

Помню, продираешь глаза, натягиваешь обувку и вылезаешь из широко открытых задних дверок наружу, а там красота, в разгаре лето, вокруг безымянной высотки, насколько хватает глаз, горы и зелёный лес, чистый воздух – благодать. И тут ещё недавно проснувшийся мехвод той «бэхи», младший сержант Витася Каздеев (правильный, но глупый, родом из Елабуги, где Цветаева вешалась, сейчас он сильно умнее не стал, разве что с тех пор изрядно растолстел – владеет каким-то автосалоном и женат был три или четыре раза) врубает рацию, настроившись непонятно на какую волну, и, откуда-то из-под открытого люка бээмпэшной башни шалый женский голос (вроде бы Вики Цыгановой) поёт про «лето жгучее, лето пьяное», добавляя полноты ощущений. Романтика (конечно, не Афган, куда такие, как я, по малолетству попасть никак не могли, но тем не менее), мать её, на фоне которой тогда даже как-то не думалось, что где-то в этом лесу, совсем рядом с тобой может запросто сидеть кто-то злой, бородатый и вооружённый, рассматривающий тебя через снайперскую оптику, а в ауле, название которого я и тогда не знал, позади нас, в принципе, непонятно чья власть, из-за чего местный комбат, капитан Жмурдин (этот, по-моему, ничем, кроме пьянства, по жизни не прославился, несмотря на все свои заслуги и ордена Мужества, досрочно вылетел из рядов, получив напоследок майора, и, увы, дал дуба в 2007-м от какой-то желудочной онкологии) каждый раз беседовал за жизнь с тамошними авторитетными старперами в непередаваемом стиле «так договоримся, или вертушки вызвать?». Эх, да чего вспоминать…

Теперь-то велено считать, что ничего этого как бы вообще никогда не было, а «чехи» – и вовсе лучшие друзья. Хотя я-то в тех местах тогда побывал в качестве уже привычного к любым «перегибам генеральной линии» журналиста, а вот что теперь делать тем, кто тогда, в тех самых горах, воевал всерьёз…

Однако здесь я на свежий воздух как-то не особо рвался, сразу же вспомнив, что после вчерашнего тут можно запросто надышаться чем-нибудь «этаким», от чего лёгкие начнут нежно светиться. В остальном вокруг всё было так же, как и накануне. На казённом железном столике передо мной лежали сваленные в кучу противогазы, ОЗК и добытый давеча несколько мародёрским способом вещмешок, прямо перед носом были брезентовый ремень и ствол «АК-47», а в противоположном углу рубки маячил нелепым чучелом, по-прежнему пребывающий в нирване пленный с покрытой струпьями ожогов физиономией.

Накануне я долго соображал, похожим на кого он мне показался, а тут, вдруг, тыркнуло – ну вылитый принц Чарльз! Одно время я, кстати, думал, что нелепым чучелом сей (сейчас уже скорее чисто теоретически) будущий английский король выглядел только на фоне элегантной как рояль Дианы Спенсоровны (которую, как я понял, замочили по личному приказу свекрови изрядно поднаторевшие в ликвидации через посредство автокатастроф активистов ИРА живорезы из авиадесантной SAS, просто потому, что в те времена отчимом очередных наследников престола мусульманин быть ну никак не мог, будь он хоть трижды миллиардером), но потом, когда покойную леди Ди сменила страховидная Камилла Паркеровна (она же герцогиня Корнуольская), стало понятно, что Чарльз – нелепое чучело просто по-жизни, от рождения и совершенно вне зависимости от того, какие именно бабы и в каком количестве отираются с ним рядом. Видимо, карма у него такая. Хотя одна моя знакомая дурочка с переулочка вполне искренне считает, что социальный (а также любой другой) статус мужика якобы определяют исключительно женщины, которые с ним живут, ну или в крайнем случае встречаются. Притом, самое смешное, что внешне она сама отнюдь не Катрин Денёв, а её мужик – ну совсем не Ален Делон, да и впечатления сильно счастливых людей они как-то не производят…

Вот и у нашего «дорогого гостя» было именно такое, совершенно бессмысленное, опустившееся вниз, к подбородку, лицо. Единственная разница была в том, что у него оно стало таким не в результате длительного, многовекового процесса великосветского вырождения (как у Виндзоров и прочих европейских монарших династий), а почти мгновенно, под воздействием неких сильнодействующих технических средств…

Заставив себя перестать думать о всяких посторонних вещах, я понял, что взрывы снаружи почему-то стихийно продолжались. Сразу подумалось об очередной атомной бомбардировке, но то, что я слышал, было явно не тем. Как-то слишком слабо оно рвалось и чересчур часто. К тому же у меня возникло ощущение, что пока я спал, БТР двигался, а теперь – стоял.

Я посмотрел на свои наручные часы – было шесть минут седьмого утра, циферблат белый (стало быть, вокруг не фонит). Потом приподнялся и сел, окончательно приходя в себя. Бессменная напарница, на которую я поначалу не обратил особого внимания, торчала в командирской башенке и молча озирала местность сквозь штатные перископы. В основном я видел её юбку и обтянутые чулками коленки.