Охота в атомном аду

Спрашивается, что мне даёт знание о том, что здесь похоронен некий неведомый мне «Маликов Ш. Э.», который, очень возможно, вообще родился неизвестно зачем и умер неизвестно от чего? Однако какие-то выводы всё-таки можно было сделать. Например, крайней датой на сохранившихся табличках был август 1964 года. То есть по надмогильным датам выходило, что сидели они здесь года два. А значит, как-то перезимовали, а когда ядерная зима кончилась – ушли, а если точнее, уехали. Интересно только, куда, зачем и кто им приказал это сделать?

По соседству с кладбищем обнаружилась и явная бывшая спортплощадка, где ещё остались вкопанные в землю волейбольные столбы с кольцами и сваренные из труб футбольные ворота. Но сейчас там не было ничего, кроме штабелей, сваленных среди зарослей жасмина пустых и совершенно негодных железных бочек, в многочисленных дырах которых весело поскрипывал и позвякивал лёгкий летний ветерок.

Уйдя с погоста, я вернулся к бывшим жилым и административным корпусам. И, заглянув в них, утвердился в своих предположениях насчёт отъезда здешнего населения.

Было видно, что всё покинуто очень давно. И ушли отсюда, унеся или увезя с собой всё ценное, что только смогли забрать. Под крышами жилых корпусов теперь гнездились новые хозяева – какие-то мелкие птицы, вроде воробьёв и ласточек.

А внутри сохранились в основном панцирные койки и грубо сколоченные нары в два-три яруса. Сюда явно неоднократно заходили, ища что-нибудь полезное (иначе почему некоторые койки были сдвинуты, развалены на части или опрокинуты набок, а по полу разбросан совершенно невообразимый мусор?), но вряд ли здесь можно было найти хоть что-то годное. Да и наведались сюда крайний раз, исходя из отсутствия свежего говна и прочих подобных следов человеческой деятельности, очень давно…

Судя по закопчённым потолкам и сохранившимся кое-где выведенным наружу через стены и окна «рукавам» железных труб, печи здесь когда-то были (чем их топили – понятно, принимая во внимание превращённые в пеньки деревья и отсутствие забора), но и их тоже уволокли. Остались только набросанные или прибитые к полу листы металла со следами сажи и золы, на которых эти печки стояли. И только в одном месте я рассмотрел валявшуюся на полу ржаво-дырявую буржуйку без дна, похоже, смастряченную из старой металлической бочки…

Вообще здесь было ещё много чего – и забитая всё теми же негодными бочками явная слесарка, где сохранились самодельные верстаки с откуда-то притащенными наковальнями и тисками, и что-то вроде автомастерской, где кроме смотровой ямы и полуразобранного колёсного трактора ДТ-20 остались в основном старые покрышки, дырявые канистры, ржавые вёдра и опустошённые баллоны для газосварки. Была и «генераторная» с неумело, но основательно растянутыми по окрестностям проводами. Раньше там явно стояло целых три движка, а теперь остался только один, полуразобранный, явно снятый с какого-то трактора или тягача дизель, похожий на танковый В-2.

В сохранившем на отсыревших стенах остатки белой краски местном «медблоке», где отдельно устроили аж три, пустых ныне, операционных, сохранилась кое-какая мебель, остатки ширм, коек и рукописного плаката-памятки на стене «Что нужно знать о лучевой болезни». Здесь, судя по опрокинутым шкафам и стеллажам, тоже успели порыться…

В бывшей столовой тоже не нашлось ничего интересного, кроме длинных столов вкупе с поломанными стульями, табуретками и лавками, да сложенных из кирпича явно ещё до войны чёрно-коричневых плит на кухне. А ещё здесь были черепки от посуды, разбитые стеклянные банки и очень много пустых консервных жестянок, не сохранивших даже воспоминаний о своём прежнем содержимом. На одном столе недалеко от выхода лежала треснутая ржавая сковорода без ручки. Мне показалось, что под ней что-то есть. Чисто машинально подняв сковородку, я действительно обнаружил обрывок явно забытой кем-то истлевшей бумаги, на котором когда-то написали (химическим, похоже) карандашом:

«…равляем с второй п…

…я едет через двое су…

…равление северо-вост…

…ряжение Комите…»

Ага, то есть надо понимать, что в момент, когда они отсюда эвакуировались, пресловутый «Чрезвычайный комитет по восстановлению народного хозяйства» во главе с Е. Фурцевой ещё действовал? Или были и ещё какие-то другие «Комитеты», рангом поменьше? Ладно, и на том спасибо…

Поняв, что в бывшем пионерлагере мне ничего более не найти, я вернулся назад и, выйдя к заросшей дороге, направился своим прежним маршрутом. Было ощущение, что я заявился сюда слишком поздно, поскольку за десять лет гибель прежней жизни стала уже необратимой. Пустота и неживые шорохи ветра в траве и листьях только усиливали ощущение безнадёги.

Однако спустя часа полтора «Вервахт» наконец начал показывать на моём пути скопление строений и человеческие отметки (в количестве нескольких десятков), все сплошь зелёного цвета. То есть аборигены вооружены не были и угрозы пока не представляли…