Охота за древом

No longer mourn for me when I am dead, (71)
Than you shall hear the surly sullen bell
Give warning to the world that I am fled
From this vile world with vilest worms to dwell:
Nay if you read this line, remember not,
The hand that writ it, for I love you so,
That I in your sweet thoughts would be forgot,
If thinking on me then should make you woe.
O if (I say) you look upon this verse,
When I (perhaps) compounded am with clay,
Do not so much as my poor name rehearse;
But let your love even with my life decay.
          Lest the wise world should look into your moan,
          And mock you with me after I am gone.

«Плачь обо мне, но только до того, (71)…»

Плачь обо мне, но только до того, (71)
как похоронный звон доложит миру,
что я ушел от низости его
делить с червем нижайшую квартиру.
Тебя любя, прошу: совсем забудь
про эту руку, что перо держала,
чтоб дальше скорбь теснить не стала грудь
и память больше душу не терзала.
Когда во прах вернусь я, если вновь
листок увидишь с виршами моими,
со мною пусть умрет твоя любовь,
чтоб бедное мое не помнить имя.
          Не осмеял бы многомудрый свет
          плач по тому, кого на свете нет.

«O lest the world should task you to recite, (72)…»

O lest the world should task you to recite, (72)
What merit lived in me that you should love
After my death (dear love) forget me quite,
For you in me can nothing worthy prove.
Unless you would devise some virtuous lie,
To do more for me than mine own desert,
And hang more praise upon deceased I,
Than niggard truth would willingly impart:
O lest your true love may seem false in this,
That you for love speak well of me untrue,
My name be buried where my body is,
And live no more to shame nor me, nor you.
          For I am shamed by that which I bring forth,
          And so should you, to love things nothing worth.

«Чтобы тебя не начал подлый свет (72)…»

Чтобы тебя не начал подлый свет (72)
пытать, когда его покину я,
что за достоинства, которых нет,
пригрезились тебе, любовь моя,
в покойном — позабудь меня, мой друг,
и, чтобы обелить меня, не лги,
приписывая мне букет заслуг
и истине потом платя долги.
А чтоб обоих нас не мучил стыд
за недостойное любви вранье,
в одной могиле с телом впредь лежит
пусть имя позабытое мое.
          Того, что накропал, стыжусь я сам —
          стыдись и ты пристрастья к пустякам.

«That time of year thou mayst in me behold, (73)…»