Охотясь на Аделин

У Рио был уже миллион возможностей трахнуть меня или кого-нибудь из девушек. Но я ни разу не видела, чтобы он хоть пальцем тронул кого-нибудь, кроме тех случаев, когда без этого было не обойтись. Он намеренно ставил меня в неудобное положение вначале, но с тех пор, как похитил меня, он даже не пытался меня задеть. Теперь в присутствии других людей он ведет себя так, словно меня не существует вовсе.

Однажды я спросила его почему – почему он был так груб и молчалив при других, а потом, когда мы остались одни, изменился? Он посмотрел мне в глаза и ответил: «Люди в этом доме всегда ищут слабые места. Я не хочу быть твоим».

Он особенно сильно нажимает на порез, заставляя меня зашипеть сквозь зубы.

– Нет. А теперь заткнись, или я оставлю твои раны гноиться.

Фыркаю, но отстаю от него. Его угрозы уже не работают, и мы оба знаем, что я его больше не боюсь. И думаю, он тоже не хочет, чтобы я боялась.

– Франческа сказала, что до того, как я стану его, еще несколько недель. Сколько? – уточняю я все еще хриплым голосом после общения с этим человеком.

– Три.

Я закрываю глаза и киваю, скрипя зубами, пока он чистит очередной болезненный очаг.

– На следующей неделе привезут новых девушек, – продолжает Рио.

– Сколько? – шепчу я.

– Троих. Теперь, когда остались только ты и эта loco, места много.

От этого напоминания мое сердце замирает. Глорию и Джиллиан отправили на аукцион неделю назад, и теперь мы с Сидни наедине. После ночи, когда мы были вынуждены оборвать жизни Фиби и Бетани, наши занятия стали более интенсивными. То, что нас сочли достойными, не подразумевает, что у нас все еще нет шансов потерпеть неудачу. Франческа проводила для нас изнурительные уроки этикета. Как правильно обращаться к хозяевам, как говорить, как есть, как сексуально обслуживать их.

Эти уроки должны были сломать нас психологически. Если мы совершали ошибки, то нас пороли, насиловали и морили голодом. И так же, как и в ночь выбраковки, заставляли наказывать друг друга. Так что к тому времени, когда эти две девушки были выставлены на аукцион, мы уже едва могли видеть друг друга.

Но даже после того, как Джиллиан и Глорию успешно продали, эти жестокие уроки не прекратились. Синяки потускнели, швы сняли, и на моей спине остались две большие белые полосы, а Франческа по-прежнему не позволила выставить нас с Сидни на аукцион. И я до сих пор понятия не имею почему.

Хотя относительно меня уже все понятно, Франческа все равно обязана следовать протоколу. Я должна буду встать на помост, и остальным будет предоставлен шанс предложить за меня цену. Но Ксавьер гарантированно победит на аукционе.

Он один из самых богатых людей в мире, как он утверждает. А я даже не знаю, чем он зарабатывает на жизнь и является ли вообще гражданином этой страны, но думаю, это неважно.

Несмотря на то что думает Рио, я не намерена сдаваться. Я не собираюсь уезжать с Ксавьером в закат, мне просто нужно, чтобы он забрал меня из этого дома.

Эти люди поставили себе целью держать меня изможденной, покорной и в неведении. Я не выходила из этого дома с тех самых пор, как закончилась выбраковка. Не ощущала ни солнца, согревающего кожу на щеках, ни снега на языке. Они боятся Зейда и того, что он может с ними сделать, поэтому самым надежным вариантом было запереть меня, чтобы я никогда не увидела дневного света.

Три недели. И у Ксавьера не останется иного выбора, кроме как увезти меня отсюда, рискуя, что меня разыщет Зейд. И тогда я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы это случилось.

Рио заканчивает обрабатывать спину, затем переворачивает меня и приступает к ране на животе, не сводя глаз с того места, над которым трудится. На мой сосок он даже не глядит.

– Постарайся не сильно скучать, когда я уеду, – бормочу я, безучастно глядя в потолок.

Чувствую, как он поднимает на меня глаза, а затем снова сосредотачивается на особенно глубоком порезе. Для него ему понадобится стягивающий бандаж.

– Я буду молиться, чтобы твоя жизнь была короткой, – наконец отвечает он.

Улыбаюсь, впервые за несколько месяцев по-настоящему. Оказывается, мне не нужна была эта красная помада.

Очень мило с его стороны.

По коридору раздаются шаги Франчески, но мы с Рио не двигаемся с места, учитывая, что ему предстоит промыть еще немало моих ран.

Она появляется в дверном проеме, и я встречаю ее взгляд. На краткий миг она опускает глаза на мое тело, и в них отражается какая-то непередаваемая эмоция.

Я хорошо выгляжу, Франческа?

– Закончи с ней побыстрее, Рио.

Он останавливается и вскидывает подбородок к плечу, чтобы бросить на нее хмурый взгляд.

– Здесь Клэр, и она хочет поговорить с ней.