Охотники за алмазами

Немедленно стих рев перерезанной трубы, который сопровождал все их попытки спастись. Наступила тишина. Конечно, относительная, потому что корпус продолжал скрипеть и стонать под тяжестью, которую нес, и от ударов воды и грязи о переборки.

Испытывая слабость и головокружение, Джонни цеплялся за консоль. Он дрожал от холода, каждая мышца его тела болела.

Неожиданно характер движения корабля изменился, он вздыбился, как загарпуненный кит, и повернул по ветру. Джонни в тревоге встал.

Путь к мостику через полузатопленные коридоры принес новые мучения мозгу и телу: «Зимородок» вел себя теперь странно и неестественно.

Картина, которую Джонни увидел с мостика, вызвала тот же леденящий ужас, что и волна ледяной грязи.

Менее чем в фарлонге впереди и чуть справа лежали Молния и Самоубийство. Оба острова были затянуты сплошным потоком брызг и пены: об их подножия с пушечным громом бился океан.

Рев ветра смешивался с грохотом прибоя, создавая симфонию, достойную залов ада, но сквозь этот дьявольский шум слышался крик Капоретти:

– Отказал левый главный двигатель!

Джонни повернулся к нему. Серджио склонился над рулем, Трейси лежала на столе с картами, как выброшенная кукла.

– Вода убила левый двигатель. – Капитан пытался включить судовой телеграф. Оставив эти попытки, он посмотрел направо.

Белые утесы теперь были ближе, гораздо ближе – казалось, до них можно дотянуться рукой. Корабль быстро дрейфовал к ним по ветру.

Серджио переложил руль влево, пытаясь развернуться носом к волнам и ветру. «Зимородок» раскачивался так, как не должен этого делать ни один корабль: задерживался на каждой волне, кренился, и в эти мгновения рубка находилась лишь в нескольких футах от зеленых гребней. «Зимородок» зависал, как будто не собирался подниматься. Потом медленно, неохотно начинал обратное движение, постепенно ускоряясь, становясь вертикально, а огромная масса воды и грязи в корпусе удерживала корабль, так что спустя всего несколько секунд он снова начинал медленно заваливаться.

Серджио мертвой хваткой вцепился в руль, но «Зимородок» продолжало нести в сторону Молнии и Самоубийства. Ветер тащил корабль, как собака несет в зубах кость. С одним двигателем, затопленный водой, «Зимородок» не мог вырваться.

Джонни оставался беспомощным зрителем; оцепенев от ужаса, он не мог даже подойти и оказать помощь Трейси. Он видел все со сверхъестественной ясностью: от кровоточащих ранок в спине Серджио до мощного, непреодолимого натиска воды на белые утесы, которые теперь виднелись совсем рядом.

– Не слушается руля. Плохо дело. – Капитан говорил теперь обычным тоном, но голос его, как ни странно, легко пробивался сквозь бурю. – Ладно. Попробуем по-другому. Пройдем в щель.

Мгновение Джонни не понимал, потом увидел, что нос «Зимородка» находится почти посередине между двумя островами.

Это был пролив всего в сто ярдов в самом узком месте, где сильные встречные течения сталкивались, взметая фонтаны воды. Вся поверхность здесь была покрыта пеной, громоздившейся горами, как будто океан под этим толстым одеялом боролся за глоток воздуха.

– Нет. – Джонни покачал головой, глядя на страшный проход. – Мы не сможем. Не пройдем.

Но Серджио уже взялся за руль, и, как ни странно, «Зимородок» откликнулся. Теперь ему помогал ветер, и корабль медленно поворачивался, казалось, задевая бортами утесы. Он нацелился в щель. И тут Джонни увидел:

– Боже, прямо впереди судно!

Крутые волны до сих пор скрывали его, но теперь его вынесло на гребень. Крошечный траулер бился в челюстях Молнии и Самоубийства.

– «Дикий гусь»! – закричал Серджио и потянулся к туманному горну, висевшему у него над головой. – Теперь позабавимся! – И он поднес к губам горн. Хриплый звук отразился от утесов, сближавшихся по обе стороны. – Убил моих парней, да? Стрелял в меня, да? Обманывал меня, да? Теперь я тебя обману, хорошо обману! – Серджио подчеркивал свои торжествующие крики звуками горна.

– Боже, нет! Не нужно! – Джонни схватил итальянца за плечо, но Серджио отбросил его руку и направил корабль прямо на траулер, застрявший в узком проходе.

– Я его предупредил. – Серджио опять протрубил в горн. – А он меня не предупреждал, когда стрелял, ублюдок!

На палубе траулера видна была группа людей. На глазах у Джонни они потащили к ближайшему борту надувной спасательный плот, толстый матрац из черной резины. Услышав туманный горн «Зимородка», они застыли, глядя на надвигающийся на них высокий стальной утес. Их лица казались в полутьме бледными пятнами.

– Серджио. Это убийство. Отверните, черт возьми, мы можем разойтись с ними. Отворачивайте! – Джонни устремился через рубку и схватился за руль.

Серджио нанес боковой удар, который пришелся Джонни по виску и отбросил его к штормовой двери.

– Кто капитан этого проклятого корабля? – На губах Серджио выступила кровь: крик что-то разорвал у него внутри.

Нос «Зимородка» нависал над траулером, как топор палача. Они теперь были настолько близко, что Джонни мог узнать людей на палубе – но только один из них привлек его внимание.

Бенедикт Ван дер Бил укрывался у поручня, цепляясь за него обеими руками. Волосы его, темные и мягкие, распластались на ветру. Глаза напоминали темные дыры на мертвенно-бледном лице, а округленные в крике губы – ярко-красное кольцо.

Траулер внезапно исчез под массивным носом «Зимородка», и сразу донесся оглушительный треск раскалывающейся обшивки. «Зимородок», не замедляя хода, прошел в щель между утесами.

Джонни нащупал запор штормовой двери и распахнул ее. Шатаясь, он прошел на крыло мостика и вцепился в поручень.

Ветер рвал его одежду, а он стоял и смотрел на обломки, которые появились за кормой «Зимородка».

Среди обломков виднелись человеческие головы; волна, поднятая «Зимородком», несла людей к утесам.

Она подхватила одного из пловцов и бросила на утес; бросила высоко, отступив и оставив тело на гладком белом граните.

Человек был жив: Джонни видел, как он цепляется за гладкий камень пальцами, стараясь уползти подальше от моря.

Это был Хьюго Крамер; даже в облаке пены ни с чем нельзя было спутать эту светловолосую голову и стройное тело.

Налетела следующая волна и еще выше подняла его на утес, он пытался уцепиться, но волна легко отбросила его.

Хьюго смыло в воду, он погрузился, а очередная волна снова подхватила его и бросила на гранит. Силой удара ему сломало ногу у колена, и ее нижняя часть повисла, как крыло ветряной мельницы.

Волна вновь оставила распростертое тело на граните, но на этот раз Хьюго не шелохнулся. Он лежал, раскинув руки, нога торчала под неестественным углом.

И тут из моря поднялась гигантская зеленая масса, в сравнении с которой прежние волны казались карликами.

Она медленно и величаво надвинулась и нависла над утесом, прежде чем обрушиться на изломанное тело Хьюго с грохотом, потрясшим основание скалы.

Когда гигантская волна отступила, Хьюго не было.

Та же волна, что уничтожила его, прошла по проходу между утесами, по-матерински нежно подняла «Зимородок» и вынесла в открытое море, за пределы бушующей, покрытой пеной воды.

Оглянувшись на пролив, Джонни увидел последнее, что осталось от «Дикого гуся», – черный резиновый плот, который прыгал на волнах в самом бурном месте.

– Им от него никакой пользы, – сказал он вслух. Поискал уцелевших, но никого не увидел. Челюсти Молнии и Самоубийства поймали их и утянули в холодную зеленую утробу моря.

Джонни отвернулся и пошел в рубку. Он поднял Трейси со стола и отнес ее в каюту Серджио.

Укладывая девушку на койку, он прошептал:

– Я рад, что ты этого не видела, дорогая.