Охотники за костями. Том 2

Гральский воин отвернулся и неловко, по-крабьи, двинулся вверх по проходу. По обе стороны, втиснутые между бочонками и ящиками, виднелись скованные цепями люди. Серокожие, как и их пленители, почти такие же рослые. Черты лица говорили о том, что в их жилах течёт эдурская кровь. Но это никак не мешало им гнить здесь, в грязи и нечистотах, тусклыми совиными глазами провожая пробиравшегося вперёд Таралака.

Грал опустился на корточки рядом с Икарием, опустил руку воину на плечо. Тот заметно дёрнулся под прикосновением.

– Друг мой, – негромко обратился к нему Таралак. – Я знаю, тебя терзает недуг духа, а не плоти. Но, Икарий, ты должен с этим бороться.

Ягг лежал на боку, поджав ноги и обняв руками колени, – в таких позах, насколько помнилось гралу, эрлийцы хоронили своих мертвецов. Долгое время его слова оставались без ответа, затем по скорчившемуся на полу телу прошла дрожь.

– Я не могу. – Икарий поднял отчаянный взгляд на Таралака. – Я не хочу… не хочу никого убивать!

Таралак потёр лицо. Во имя всех духов нижнего мира, отменное же пойло у этой Мглы. Я справлюсь.

– Икарий. Посмотри на этот трюм. Взгляни на этих грязных созданий – которым обещали спасти их от угнетения. Которые поверили, что эдуры станут их спасителями. Но нет же. Их кровь нечиста. Она замутнена – они были рабами! Пали так низко, не помнят ничего о своём прошлом, о былой славе – да, я знаю, о какой ещё славе? Но взгляни же на них! Что за демоны эти тисте эдур и что за проклятая дыра их империя, если они так обращаются со своими? А теперь скажи мне, Икарий, что я дал тебе? Скажи!

На лице воина отразилось смятение, взгляд исполнился ужаса – но было в нём и что-то ещё. Отблеск дикости.

– За то, чему свидетелями мы стали, – прошептал ягг. – За то, что они творили у нас на глазах…

– Месть, – произнёс Таралак Вид, кивая.

Икарий взирал на него как утопающий.

– Месть…

– Но такого шанса у тебя не будет, Икарий. Преда теряет веру в тебя – в меня – и почти готов отправить нас за борт, к акулам…

– Они хотят, чтобы я прикончил их императора, Таралак Вид. Это бред…

– То, чего хотят они, – проговорил грал, оскалившись, – и то, что сделаешь ты, – это две разные вещи.

– Месть, – вновь повторил Икарий, словно пробуя слово на вкус, и тут же закрыл лицо руками. – Нет, нет, я не смогу. И без того слишком много пролито крови… прольём ещё – и ничего это не даст. Я буду ничем не лучше их! – Внезапным рывком он подтянул Таралака ближе. – Ты разве не понимаешь? Погибнут невинные…

– Невинные? Икарий, глупец, как ты не понимаешь? Невинность – ложь! Никто из нас не невинен. Никто! Покажи мне хоть одного, прошу тебя, умоляю – докажи, что я ошибаюсь! – Он извернулся в стальном захвате, ткнул пальцем в сторону скрючившихся в проходе рабов. – Мы оба это видели, разве нет? Вчера! Как двое этих ничтожеств придушили третьего… а ведь они все в цепях, Икарий, все умирают с голоду, всем грозит смерть! И всё равно! Старая свара, старые обиды – внезапно это всплывает, и конец! Жертвы? Да, в этом нет сомнений. Невинные? Ха! И пусть поразят меня духи верхних и нижних миров, если в суждении своём я не прав!

Икарий долго смотрел на него, затем пальцы медленно разжались, и он выпустил кожаную рубаху грала.

– Друг мой, – сказал Таралак, – ты должен поесть. Ты должен беречь силы. Империя тисте эдуров – это империя зла, и во главе её стоит безумец, не способный ни на что, кроме как махать мечом. Тем не менее, и сильные, и слабые склоняются перед ним, ибо так устроен мир. И ты знаешь не хуже меня, что бросать вызов власть имущим означает открывать путь порабощению и истреблению. И всё же ты и только ты, Икарий, друг мой, обладаешь всем необходимым, чтобы это зло уничтожить. Для этого ты родился на свет. Ты орудие правосудия, так не вздумай же колебаться под натиском несправедливости. Пусть тебя питает всё, чему ты – мы оба – были свидетелями, и всё, что мы увидим ещё в этом путешествии. Кормись этим, насыщай справедливость внутри себя – пока она не исполнится ослепительной силы. Икарий, не позволяй проклятым эдурам взять верх над тобой – ведь сейчас они делают именно это.

За спиной у него послышался голос. Мгла.

– Преда хочет испытание. Для этого воина.

Таралак Вид обернулся, смерил женщину взглядом.

– Что ты хочешь сказать? Какое ещё испытание?

– У нас было много войн. Мы ходим путями Хаоса и Тени.

Грал сощурился.

– Мы?

Лицо её исказила гримаса.

– Эдуры правят Летэром теперь. Куда идут они, летэри должны за ними. Мечи эдуров проливают реки крови, из этой крови текут реки золота. Верные богатеют, хорошо богатеют.

– А те, кто не верен?

– Гребут на вёслах. Платят долги. Так положено.

– А ты, атри-преда? Верная – или нет?

Она смотрела на него изучающе с полдюжины ударов сердца и наконец проговорила:

– Каждый предстатель верит. Что император умрёт от его меча. Кто во что верит и как есть на самом деле – не одно и то же. – Слова её звучали странным отголоском того, что сам Таралак говорил чуть раньше. – Тому, что есть, я верна. Преда думает про испытание.