Охотников. Нулевой потенциал

— Побединский Матвей Степанович, — покорно отозвался я, исподволь изучая кабинет. Надо изловчиться и прикинуть магический потенциал барышни. Уйти-то я уйду, но хотелось бы с минимальными потерями. Меня там Гниль ждёт. А снадобий по-прежнему нет. И тварь нечем разделать. Хотя, кинжалом можно разжиться у конвоиров, вон, у собеседника за поясом…

— Год рождения?

— Одна тысяча шестьсот…

— Матвей, хватит Ваньку валять, — резко отозвалась Аннушка. — Пошутили и будет. Если ты надеешься, что тебя спасет титул, то оставь надежду. Нам нужна Шестерня. А тебе — шанс на жизнь и свободу. Не спорю, то, что ты добрался до Приморска — чудо, мы почти не надеялись. Но ты здесь. Осталось передать Шестерню, и все, амнистия у тебя в кармане.

Я воззрился на барышню, подозревая, что головой не одного меня вчера по мостовой возили. Нет, отдельные слова я понимал… Но какой, к черту, Приморск? Это вообще где? Какая Шестерня? У меня там твари по лесу скачут, а барышня в словесности упражняется.

— Я вас решительно не понимаю, Анна Михайловна.

— Придётся бить — будем бить, Матвей Павлович, — кисло улыбнулась она. — Придётся голову вскрыть…

— Да погодите. Объясните мне по-русски, чего вы от меня хотите? Я подозреваю, что где-то закралась ошибка. Возможно, вы приняли меня за другого. Учитывая, что вы постоянно путаете моё отчество…

— Не пытайся мне мозг задурить! — рявкнула Аннушка, теряя терпение. Пересекла комнату в три больших шага и склонилась ко мне, опершись точеными кулачками в столешницу.В висках зачесалось. Глаза налились давлением, пытаясь вылезти из орбит, внутри черепа разливался противный звон. Под носом стало тепло. Я разозлился и выставил защитный кокон, выбив назойливую барышню из своей головы. Та недоверчиво прищурилась:

— А говорили, что магии в младшем Охотникове и с гулькин нос не наберётся… Ладно, Матвей Павлович. Верю. И кто же вы, по вашему мнению?

— Побединский Матвей Степанович, из Разведчиков Артели Пригранья. Со мной что-то случилось, некоторое время выпало из моей памяти. Я не знаю, как здесь оказался. Не имею представления, что вам нужно, и чем я могу быть полезен. Но точно знаю, что нужно мне.

— И что же?

— Мне нужно в Артель. Связаться со своими, пополнить запасы и бежать Гниль штопать. Она ночью метров на двести расползлась, и почему-то выпускает туман и тварей.

Аннушка молча подошла к одному из шкафов, достала пухлую папку и небрежно бросила на стол передо мной.

— Что это?

— Личное дело. Ваше.

Я развязал ленточку и развернул плотную кожаную папку.

«Охотников Матвей Павлович, 1912 года рождения…»

В смысле, девятьсот двенадцатый? Проваляться в отключке две с половиной сотни лет даже мне не под силу.

— Анна Михайловна, а какой нынче год на дворе?

— Одна тысяча девятьсот тридцатый, — не сводя с меня пристального взгляда, проговорила Аннушка. — Двадцать пятое июня.

Я замолчал надолго. Следовало бы счесть всё шуткой, кто знает, может, мужики из Артели шутить вздумали. Может, старший наш,Михаил Игнатьич, первый среди равных, решил меня проучить. Но вид города и странная повозка внушали сомнения в этой версии.

И тут у меня сошлась арифметика. Двенадцатый и тридцатый. Это что, выходит, мне едва восемнадцать минуло?

— Анна Михайловна, голубушка, да что же вы меня дурите-то? Сорокалетнего мужика за пацана безусого приняли? Я же говорю, ошибка вышла.

Аннушка криво усмехнулась и кивнула одному из конвоиров, застывших у двери. Тот притащил зеркальце. Небольшое, в серебристой оправе. Но его хватило, чтобы отразить бледное лицо в потёках засохшей крови, не тронутое ни солнцем, ни морщинами, гладкую кожу, юношескую щетину, незнакомые острые скулы, упрямый подборок и совершенно мои, прозрачно-голубые глаза. Я опустил зеркало на стол и долго смотрел перед собой. Задумчиво пощупал волосы. Да, отросли немного. Но светлые, тонкие, как у меня и были. Перевёл взгляд на ладони. Натруженные, видно, что в перинах не нежился. Но, всё же, молодые.

И весь ужас и абсурд ситуации рухнул на меня в одно мгновение. Что ж это, выходит, проклятие Нежданы выдернуло мою душу из убитого тела и швырнуло почти на триста лет вперёд?.. Но как же Гниль? Твари?.. Где я вообще?

Я схватил папку и стал жадно перечитывать, не до конца понимая смысл слов. Род утратил доверие… Предательство… Покушение на Императора… Казнены все, кроме Матвея Павловича Охотникова.

Магический потенциал — ноль.

Уровень опасности — нулевой.

Высочайшим дозволением дан шанс реабилитироваться перед Короной.

Да чтоб меня ведьма паршивая облобызала, куда же я влип?!

— Матвей Палыч, — вдруг мягко произнесла Аннушка, не сводившая с меня глаз, — справа от вас дверь. За ней уборная. Умойтесь. У вас лицо в крови. Придите в себя. Я вижу, что вы не шутите. Видимо, вас действительно крепко по голове-то приласкали. Успокойтесь и будем разбираться. Смею надеяться, что Шестерня с вами, но вы об этом не помните.