Охотников. Нулевой потенциал

— Благодарю, — улыбнулась Прытникова. — Должна оценить вашу смелость. Свет ещё не отошёл от… скандала, связанного с вашим родом, а вы уже не смущаетесь выходить.

Я скрипнул зубами. Ах ты, стерва холёная.

— Трагическое недоразумение, связанное с моим родом, я надеюсь разрешить в ближайшее время, — холодно ответил я.

Острый локоть Аннушки врезался в мой бок.

— Преданность роду — достойное качество для молодого наследника, — великодушно оценила Ирина.

К нам вдруг подскочил франтоватый мужчина во фраке и, поклонившись Прытниковой бегло, как доброй знакомой, затараторил:

— Анна Михайловна, какая встреча! Не чаял вас здесь увидеть. Не соблаговолите ли уделить мне несколько минут?

Аннушка соблаговолила, и я остался наедине с Ириной Владимировной, не сомневаясь, что ситуация подстроена АнМихалной изначально.

— Душно, Матвей Павлович. Проводите меня к окну, будьте любезны.

Ну да, ну да. И пованивает. Понимаю. Я ж готовился к встрече, милейшая Ирина Владимировна. Окно тут не помощник.

Тем не менее, мы удалились от почтенной публики, прогуливающейся по фойе.

— Вступили ли вы во владение имуществом, Матвей Павлович? — нежно проворковала Ирина, остановившись так близко, что пышное декольте едва не касалось моего плеча.

— Да, вчера был у поверенного. Но в делах ещё разбираюсь, Ирина Владимировна. Я восемь лет прожил в удалённом имении, Кроховке.

— Наслышана. Говорят, там Гниль близко подобралась?

— Весьма.

— Печально. Значит, мы можем рассчитывать на прежние поставки слюдянки? Со смертью ваших родителей партии задержались. Министерство путей и сообщений мне уже дважды намекало, что неплохо бы заручиться поддержкой Государя Константина Алексеевича в отчуждении дел Охотниковых. Дирижаблям нужна слюдянка, Матвей Павлович.

Дирижаблям? Я едва не срифмовал от неожиданности. Что за звери такие? Память Матвейки неуверенно выдала нечто огромное и летающее.

— Постараюсь восстановить в самое ближайшее время, Ирина Владимировна. Мне бы аудиенцию получить у вашего почтенного батюшки. Уточнить обязательства перед торговым министерством.

Ирина оперлась пухлой ручкой на подоконник и томно взглянула на меня, выпятив блестящие алые губки.

— Отец давно уже не принимает. Только по вопросам особой важности. Но вы всегда можете обратиться ко мне. Я редко бываю свободна днём, но почту за счастье видеть вас в своем доме к раннему… ужину.

От её плотоядного взгляда складывалось ощущение, что ужинать будут мной. Смотрите, Ирина Владимировна, не поперхнитесь ненароком. Охотниковы многим поперёк горла встали. А уж Побединского и подавно разом не заглотишь.

— Великая честь для меня. Но, прошу простить мне мою невежливость, ближайшие дни я плотно занят. Может быть, мы встретимся в рабочей обстановке? Чтобы начать знакомство? С делами?

Ирина Владимировна глянула заинтересованно и аппетитно облизнулась.

— А вы наглец, Матвей Павлович. Ну, что ж. Давайте начнём с рабочей обстановки. Я отправлю вам приглашение, когда уточню своё расписание. Но такому молодому человеку грех загружать себя делами.

— Дайте срок, разберусь и отправлюсь кутить, — улыбнулся я.

— Правильно. Молодость — она быстро заканчивается. Не упустите. И не истратьте… понапрасну.

Мне показалось, или намёк теперь не содержал и грамма кокетства? Будто Прытникова мне вскользь пригрозила.

— Проводите меня до ложи, Матвей Павлович, раз уж ваша ветреная спутница задерживается.

Выходя из ложи, я всем телом почувствовал, как взгляд Прытниковой облизывает меня с ног до головы. Ну и бабы здесь, триста лет спустя. Не то радоваться, не то бояться. Прямолинейность Аннушки и напор Дуняши мне нравились куда больше прикрытого приличиями аппетита Прытниковой.

— Ты с ума сошёл! — отрезала Аннушка, остановившись у ступеней своего особняка. Поскольку я был без мобиля, её шофёр получил приказ отвезти меня домой после того, как я провожу даму.

— АнМихална, пойми, я всё равно полезу. Я не знаю, насколько прав Маржинов.

— Прав. Три недели назад набег тварей на твой завод случился.

— Тем более. Если там Грань нестабильная, прорыв не последний. Её укрепить надо, — спор вышел уже на третий круг. Вылазке и зачистке окрестностей завода АнМихална воспротивилась конкретно.

— Вызови патруль Летучих.

— Да что там стихийники-то сделают? Тварей нет сейчас, зачистили. Какая им там работа? Как они Грань укреплять будут? Это моя земля, Аня. Моя. Не позволю я Гнили на своей земле бесчинствовать.

— Ты провалишься, Матвей. Раскроешься. И пойдёшь за родителями, — покачала головой Аннушка.

— Вот и обеспечь мне прикрытие. А откажешься — сам пойду. Не напрямую, так через Гниль.

— Приковать тебя уже где-нибудь, что ли…

— Если только в кровати. И то, если успеешь Прытникову опередить…

Моё обращение за поддержкой властей Аннушка по своим каналам переправила, куда следует. И на следующий вечер завод обезлюдел. Выгнали всех, даже сторожей. Выставили оцепление за пару километров, под предлогом опасности очередного прорыва. Чего это стоило АнМихалне, я не имел ни малейшего понятия. Да и не хотел выяснять.