Охотница за снами

Юля? Да причем тут Юля? Я цеплялся за нее, потому что тупо боялся нового. Ведь раньше, когда завязывались какие-то отношения, ни разу о ней не думал. Может, потому, что заранее знал: ничего серьезного не выйдет. Но сейчас все было иначе – я чувствовал это. И настолько странно, необычно, что искал любой повод притормозить. Лишь бы не окунуться с головой в омут того, что больше напоминало сон.

Меня тянуло к Тайре, как магнитом. Наверно, с самого первого момента, когда я вышел из Поджера с желанием сказать все, что думаю, но вместо этого протянул руку и помог ей подняться. А потом, вместо того чтобы сесть и уехать, потащился за ней в лес. И привез к себе. Как теперь ни выкручивайся, этот узелок уже завязался.

Так, может, и не стоит выкручиваться? Пусть все идет так, как идет, зачем этот форсаж? Из моего отпуска прошло всего два дня. Стоит ли пытаться принять какие-то решения прямо сейчас? Пусть будет так, как будет…

Погода испортилась основательно. Два дня обложного дождя – монотонного, без просветов. Но нас словно в серую вату укутало: тепло, сонно, уютно. Мы продолжали разговаривать, смотрели телевизор – и мне приходилось комментировать все, что показывали, причем зачастую это было непросто. Некоторые вещи, наверно, проще объяснить ребенку, чем человеку из другого мира.

Мы вместе готовили, а еще я рассказывал Тайре, как обращаться со всем, что находится в доме. Это давалось ей не так уж и легко, но я, по крайней мере, мог не бояться, что она устроит пожар или потоп, оставшись одна.

Я уходил в свою комнату, садился за ноутбук, но так и не написал даже одного абзаца. Ловил себя на том, что смотрю куда-то сквозь монитор и не могу додумать до конца ни одну мысль. Выглядывал на веранду, где Тайра сидела в кресле, подтянув колени к подбородку, и так же неподвижно смотрела в сад – или сквозь сад. Услышав мои шаги, она поворачивалась, улыбалась и снова уносилась куда-то далеко.

К вечеру второго дня развиднелось, потеплело, и утром мы отправились за грибами, в сторону бывшей финской границы.

Пройдя по берегу озеру, тропа нырнула в лес и исчезла. Уже через сто метров показалось, что кругом дикая чаща. Я с удивлением смотрел на Тайру. Ее лицо стало жестким, напряженным, она осматривала все вокруг так, словно на каждом шагу поджидала смертельная опасность. Потом вдруг стряхивала с себя эту настороженность, улыбалась, срывала ягоды, спрашивая, можно ли их есть. Но это продолжалось недолго, как будто контроль и наблюдение были ее отточенной до автоматизма привычкой. И в этом я узнавал себя – прежнего.

Точно так же в тот, последний, раз мы с ребятами пробирались через руины дома, разрушенного взрывом газа. Всматриваясь, вслушиваясь, прощупывая все вокруг. Разыскивая тех, кого можно было спасти сразу, без специальной техники. Когда обрушилась балка, я успел среагировать, оттолкнуть шедшего за мной, а сам попал под нее.

Откуда я мог знать, кем Тайра была в своей прежней жизни. Она обещала рассказать, а я не хотел напоминать. Может, и правда опасность была для нее чем-то повседневным, привычным.

Грибы действительно пошли – еще небольшие, крепкие. Корзина быстро наполнялась. Тайра приносила мне свою добычу, львиную долю которой пришлось отбраковывать. Впрочем, она легко запоминала, какие грибы брал я.

Часа через два мы вышли к кромке мохового болота, которое тянулось на десятки километров. По краю была настелена гать из веток, сейчас полузатопленная.

- Дальше не пойдем, - сказал я. – Тут утонуть в один момент можно. Отдохнем немного и обратно.

Не успел я договорить, как где-то рядом раздался крик – сначала детский, потом женский. Не раздумывая, мы побежали в ту сторону. Влажный мох ходил ходуном, ноги то и дело проваливались сквозь него в жидкую грязь. За кустами мелькнуло что-то яркое.

Женщина в красной куртке пыталась протянуть сломанную ветку девочке лет семи, которая провалилась в болото по пояс.

- Стой на месте! – рявкнул я, видя, как подается мох под ее ногами.

Она потеряла равновесие, сделала шаг и тут же ушла в трясину по колено. С трудом дотянувшись, я вытянул ее. Девочку тем временем засосало уже почти по грудь.

- Помогите! – рыдала женщина.

Я быстро огляделся. Тайра, сообразив без слов, показала на молодую, но достаточно крепкую осину, росшую у самой кромки болота. Хоть и с трудом, но мне все же удалось нагнуть ее так, чтобы крона опустилась до земли.

- Держись крепко! – крикнула Тайра.

Девочка уцепилась за ветки, я начал медленно отпускать ствол, и осина потихоньку вытащила ее из бочажины. Но подхватить девочку я не успел: она разжала руки и упала на мох. Вернее, на торчащий из него острый обломок корня.

От ее крика у меня зазвенело в ушах. Разорванная штанина джинсов, грязная и мокрая, мгновенно пропиталась кровью. Я подошел, оттянул прореху.

Подколенная артерия. Хреново. Очень. Ребенку летом жгут можно наложить максимум на час, иначе останется без ноги. А тащить ее до ближайшего поселка не меньше двух часов. Я достал телефон – значка антенны не было.

24.