Охраняемое сердце (ЛП)

Этому ублюдку исполнилось сорок шесть лет, и он потребовал, чтобы моя вечно в долгах мать уволилась с работы. Перед поездкой в Вашингтон я хотела еще раз навестить маму.

— Почему ты хочешь, чтобы я был здесь, Рейн?

— Трэвис ждет, что мой парень будет рядом.

Рот Кассиана скривился, его гнев струился по плечам, как черный дым.

— Если мне придется сидеть здесь часами и устраивать шоу, скажи правду.

Я думала, что всё уже очевидно.

— Он не так ужасно ведет себя, когда ты рядом. Из-за этого я кажусь эгоисткой?

— Нет, ты кажешься наивной, — рычание Кассиана перешло в шепот. — Это ошибка, Рейн. Люди меняются не потому, что ты этого хочешь.

Он был чертовски уверен в этом.

— Я не идиотка. У меня есть план. Как только моя договоренность с папой будет завершена, первое, что я сделаю, это переселю маму. Увезу ее из гетто в безопасное место.

— Как благородно с твоей стороны, — он фыркнул.

— Ты смеешься надо мной?

— Я смеюсь над твоей верой в отца. Вы знакомы с ним уже сколько, два года? Он не даст своей бывшей ни цента.

— Они не… они никогда не были вместе, — мои щеки вспыхнули от стыда, когда озадаченность Кассиана возросла. — Моя мама была стюардессой. Они познакомились в Филадельфии. Это была всего одна ночь. Случайность.

— Тебя это беспокоит?

Конечно. Но я не ответила, и Кассиан, должно быть, прочел ответ на моем лице.

— Тебя не должно это беспокоить. Жизнь — это череда непростых случайностей.

— Я не хочу, чтобы все мое существование основывалось на случайном сексе.

— Почему?

— Потому что я хочу иметь семью. Я хочу принадлежать, по-настоящему принадлежать, а не притворяться. Отец у меня в долгу. Мама могла бы воспользоваться его помощью, когда я была младше. Мы переезжали каждый год, потому что мама убегала от бойфрендов и повышенной квартплаты. Мне пришлось подать в суд на отца, чтобы он признал меня. Ты хоть представляешь, какого это?

— Нет, — в его взгляде светилась жалость. — Он просто кусок дерьма, Рейн. Человека определяют его действия, а не обещания своим избирателям или фотосессии для СМИ.

— По крайней мере, он делает над собой усилие. Может быть, я должна радоваться этому.

— Милая, ему все равно.

Острые как бритва слова Кассиана резанули меня, от его бесцветного голоса на глазах выступили слезы. У меня перехватило дыхание.

Это была самая жестокая вещь, которую он когда-либо говорил.

— Ты такой придурок, — из-за застилавших взор слез, я не могла разглядеть выражение его лица. — Все, что ты умеешь делать, это…

— Спасать твою жизнь. Хочешь верь, хочешь нет, но я пытаюсь защитить тебя. Ты можешь ненавидеть меня за это, но я прав. И у меня кончается терпение.

Я вытерла лицо, кипя от злости.

— Уйди.

— Прошу прощения?

— Уходи. Ты в паршивом настроении, и я не позволю тебе расстроить меня или разрушить мои отношения с матерью. Я назову им какую-нибудь причину, по которой ты не смог прийти.

Кассиан встал, выглядя таким же сердитым, как и я.

— Я не оставлю тебя с ним наедине.

— Если мне понадобится помощь, в ресторане полно народу, — я отчаянно вздохнула, увидев его мятежный вид. — Оставайся в баре. Следи за мной издали.

— Я выделяюсь. Они увидят меня.

— Мне наплевать.

Я резко встала и развернулась, чуть не врезавшись в официантку, которая несла поднос с напитками. Я ушла в кабинку у окна, виниловые сиденья прилипали к моим бедрам, пока я скользила по ним. Безвкусные декорации облепляли стены, а из динамиков скулил Джастин Бибер.

Я старалась не искать Кассиана взглядом и вытирала слезы. Плакать было бессмысленно, но я не могла остановиться. Он ошибался. Такой озлобленный человек как Кассиан видел мир в оттенках сепии. Я не удивлюсь, если он никогда не влюбится.

В кабину влетели две знакомые фигуры. Я помахала рукой, чтобы привлечь внимание мамы, надеясь, что мои щеки не покраснели. Она схватила Трэвиса за руку. Он заметил меня и нахмурился.

Я обняла маму, ненавидя то, какими костлявыми стали ее плечи. Белый цветок красовался в ее черных волосах, которые изящным узлом спускались на голубую блузку. Она была слишком красива для придурка рядом с собой.

Его лицо было бордовым, и аромат крепкого напитка следовал за ним, как облако. Его козлиная бородка дернулась, когда он увидел меня.

— Привет, Рейн. А где здоровяк?

— Эм… он не смог приехать. Вызвали на работу в последнюю минуту.

Мама похлопала меня по руке, ее улыбка дрогнула.

— Ты выглядишь расстроенной.

— Я в порядке, — я повернулась к пьяному Трэвису, изображая улыбку. — Но он поздравляет тебя с днем рождения.

Трэвис со стоном втиснулся в кабинку.

— Жаль, что он не придет. Я уже предвкушал, как буду спускать его с небес на землю, — он рявкнул проходящей мимо официантке: — Меню.

Уже пьян. Прекрасно.

Это будет еще один болезненный вечер, в ходе которого мы с мамой будем отвлекать Трэвиса от заказа новых напитков. Гнев пульсировал у меня в горле.

— Что нового?

— Домовладелица задолбала, — проворчал Трэвис, перебивая мою мать. — Продолжает угрожать, что выселит.

— Что? — я в панике перевела взгляд с него на маму. — Тебя выселяют?

Мама закрыла глаза.

— Я же просила тебя не поднимать эту тему, Ти.