Окно выходит в белые деревья...

Достойно, главное, достойно
любые встретить времена,
когда эпоха то застойна,
то взбаламучена до дна.

Достойно, главное, достойно,

чтоб раздаватели щедрот
не довели тебя до стойла
и не заткнули сеном рот.

Страх перед временем — паденье,

на трусость душу не потрать,
но приготовь себя к потере
всего, что страшно потерять.

И если все переломалось,

как невозможно предрешить,
скажи себе такую малость:
«И это надо пережить…»

10 февраля 1976

ЕВДОКИЯ ЛОПУХИНА

Ты ли против царя заговорщица,
Евдокия Лопухина?
Ты хотела себя завороженно
протянуть ему в лапушках: «На!»

Ты хотела бы в дождик реденький

с государем ходить по грибы
и не Питером — просто Петенькой
называть, дозволяя грехи.

Ты дрожала, как будто на мостике,

над пучиною срамоты.
Больше, чем к распроклятой Монсихе,
ревновала к империи ты.

Эту ревность быстрехонько вынюхали,

зубы желтенькие востря,
словно черные крысы, инокини,
прогрызая ботфорты царя.

Сказки ревности бабьей не сказываются,

а вынашиваются, как месть.
Если бабы в политику ввязываются,
значит, бабья обиженность есть.

Ох как ты подзапуталась, Дунечка,

в заточенье оставшись ни с чем.
В политесе была ты дурочка,
а в политике — и совсем.

Ты свой крик затыкала подушкою,

билась об стену головой.
Разве заговор — бабья падучая?
Разве заговор — бабий вой?

Ты до скрежета до зубовного

доходила во вдовьем аду:
«Даже Монсиха полюбовника
завела — ну и я заведу».

Без смущения благолепного,

от отчаянья став чумной,
ты шептала майору Глебову
во грехе:
                   «Государь ты мой…»

Ну какая же ты заговорщица,

так ища императорских уст,
распустешная,
                         в горе корчащаяся
и бессмысленно верная Русь?

10 февраля 1976

ИВАНОВСКИЕ СИТЦЫ ПОЭМА

1