Око небесное

– Без сомнения, – снова согласился он. Он уже почти видел что-то. Еще секунда… полсекунды… неясный пейзаж представал перед глазами. Странное зрелище, нечто вроде замкнутого кругового пространства, окутанного туманом. Пруд? Океан? Огромное озеро, бурлящие воды. Горы в дальнем конце, бескрайние заросли кустарника.

Внезапно космическое озеро исчезло, некий занавес скрыл его. Но очень быстро занавес поднялся вновь, и озеро было на месте – безбрежный простор жидкости.

Это было самое большое озеро, что он когда-либо видел. Достаточно большое, чтоб вместить в себя целый мир. Он сомневался, что когда-либо в жизни увидит озеро бо́льших размеров, чем это. Попробовал прикинуть его объем.

В центре находилась более плотная матовая субстанция. Нечто вроде озера в озере. Неужели все Небеса и представляли собой это невероятное озеро? Куда бы он ни бросил взгляд, ничего больше видно не было.

Это было не озеро. Это был глаз. И глаз смотрел на них с Макфайфом!

Ему не нужно было объяснять, Чей это был глаз.

Макфайф захрипел. Лицо его почернело, дыхание стало судорожным кашлем. Дыхание абсолютного страха коснулось его; на мгновение он беспомощно забился на конце зонта, тщетно пытаясь отцепиться, скрыться из поля зрения. Пытаясь бешено и безуспешно отползти куда-нибудь из-под этого глаза.

Глаз сфокусировался на зонте. Со звучным хлопком тот вспыхнул. В то же мгновение горящие фрагменты, стержень с ручкой и два визжащих человека полетели вниз, будто камни.

Опускались они вовсе не так, как поднимались. Они летели со скоростью метеоров. Оба были без сознания. В какой-то момент Хэмилтон смутно ощутил, что поверхность уже недалеко от них, внизу. А затем последовал ошеломляющий удар; его вновь подбросило вверх, почти на ту же высоту. В этом гигантском первом отскоке он почти долетел до Небес вновь.

Но не совсем. Он снова падал. И снова удар. После неопределенного количества отскоков его физическая оболочка лежала без движения, тяжело дыша, цепляясь за поверхность Земли, отчаянно держась за пучок высохшей травы, что рос из сухой красной глины. Осторожно, с болью он открыл глаза и огляделся.

Он лежал ничком на огромной равнине – пыльной и выжженной. Было раннее утро следующего дня, и оно было довольно холодным. Скудные домишки виднелись вдалеке. Поблизости лежало недвижное тело Чарли Макфайфа.

Шайенн, штат Вайоминг.

– Думаю, – смог выдавить из себя после долгой паузы Хэмилтон, – что сперва мне надо было посетить это место.

Макфайф не отвечал; он был глубоко без сознания. Единственным звуком в округе было пронзительное чириканье птиц, облепивших чуть живое дерево в сотне метров от них.

Со стоном поднявшись на ноги, Хэмилтон склонился и обследовал своего товарища. Макфайф был жив и даже не имел очевидных травм, но дыхание его было неглубоким и жестким. Из полуоткрытого рта по подбородку стекал тонкий ручеек слюны. На лице его застыло все то же выражение страха и изумления – и всепоглощающего ужаса.

Но откуда ужас? Неужели Макфайф был не рад увидеть своего Бога?

Еще один непонятный факт в копилку. Еще один фрагмент сумасшедших данных в этом сумасшедшем мире. Ну что ж, он находился сейчас в духовном центре бабиистского культа, в Шайенне, штат Вайоминг. Господь направил его на верный путь в его паломничестве. Макфайф сбил его с пути, но сейчас он совершенно точно и уверенно вернулся на него. Тиллингфорд сказал правду – Провидение желало, чтобы он посетил именно Пророка Хорэса Клэмпа.

Он с любопытством осмотрел холодный серый абрис недалекого городка. В центре, посреди каких-то неказистых сооружений, возвышался один колоссальный шпиль. Шпиль яростно сиял, отражая утреннее солнце. Небоскреб? Монумент?

Ничего подобного. Это был храм Единой Истинной Веры. С расстояния в несколько миль он видел Гробницу Второго Баба. Вся мощь и сила бабиизма, которые он успел испытать до сего момента, выглядели ничтожными в сравнении с тем, что лежало впереди.

– Вставай, – сказал он Макфайфу, заметив, что тот пошевелился.

– Без меня, – ответил Макфайф. – Иди один. Я остаюсь здесь. – Он положил голову на руки и закрыл глаза.

– Я подожду. – За время ожидания Хэмилтон оценил свое положение. Он торчал здесь, посреди Вайоминга, холодным утром осеннего дня, имея в кармане всего тридцать центов. Но что сказал Тиллингфорд? Он поежился. Что же, стоило попробовать. Да и выбора особого у него не было.

– Господи, – начал он, приняв традиционную позу – на одном колене, ладони сложены вместе, глаза благочестиво обращены к Небесам. – Вознагради Твоего скромного слугу в соответствии с обычной тарифной ставкой электронщиков класса 4-А. Тиллингфорд упоминал четыреста долларов.

Какое-то время ничего не происходило. Холодный пронзительный ветер свистел над пустошью из красной глины, шелестя сухими стеблями и ржавыми пивными банками. Затем воздух над ним задрожал.

– Голову прикрой, – крикнул Хэмилтон Макфайфу.