Око небесное

– Она убила мою мать, – сказал Дэвид Притчет высоким и звонким голосом. Никто из них не успел и пошевелиться, как он рванулся вперед, присел перед прыжком и взмыл прямо на качающийся кокон. Высунув длинную питающую трубку, он раздвинул нити кокона, разорвал на женщине платье и жадно ввинтился в ее бледную плоть. Очень скоро он глубоко проник в жидкости ее тела. И спустя некоторое время отвалился от нее на траву, распухший и одурманенный, оставив за собой высушенную, обезвоженную оболочку.

Эта оболочка была все еще жива, но быстро умирала. Затуманенные болью глаза невидяще смотрели вниз, на них. Джоан Рейсс была без сознания; оставалась лишь крохотная тусклая искорка ее личности. Члены группы смотрели на нее в ожидании, осознавая, что это последние секунды ее агонии.

– Она заслужила это, – неуверенно сказал Хэмилтон. Теперь, когда дело было сделано, он начал испытывать смутные сомнения.

Позади него высокое шипастое насекомое, что было Биллом Лоусом, кивнуло, соглашаясь.

– Безусловно, заслужила. – Голос его был тонким и звенящим скрежетом. – Только взгляни, что она сделала с Эдит Притчет.

– Хорошо будет убраться из этого мира, – сказала Марша. – Обратно в наш собственный.

– И в наши собственные формы, – добавил Хэмилтон, беспокойно глянув на Артура Сильвестера.

– Что ты имеешь в виду? – резко спросил Лоус.

– Он не понимает, – объяснил Сильвестер, холодно усмехаясь. – Это и есть наши истинные формы, Хэмилтон. Просто раньше они не проявлялись. – Он помолчал и добавил: – По крайней мере, не там, где ты мог их видеть.

Лоус засмеялся хрупким нечеловеческим смехом.

– Только послушай его. Послушай, что он думает. Хэмилтон, ты такой смешной.

– Может быть, нам стоит взглянуть на то, что еще он думает, – предложил Артур Сильвестер.

– Да, давай понаблюдаем за ним, – согласился Лоус. – Давай подойдем поближе, чтобы увидеть, что он еще может сказать. Давай выясним, что он может сделать.

С ужасом и отвращением Хэмилтон сказал:

– Убейте ее и давайте уже закончим. Вы часть ее безумия и не знаете об этом.

– Интересно, как быстро он может бегать? – вслух прикинул Артур Сильвестер, медленно приближаясь к Хэмилтону.

– Держитесь подальше от меня, – предупредил Хэмилтон, потянувшись за оружием.

– Да, и его жена, – сказал Сильвестер. – Давай погоняем и ее тоже?

– Я хочу ее, – жадно сказал Дэвид Притчет. – Отдайте ее мне. Если хотите, можете подержать ее для меня. Можете не дать ей…

Молчаливо висящая в своем коконе мисс Рейсс тихо умерла. И без единого звука окружающий их мир рассыпался на случайные частицы.

Ослабевший от облегчения, Хэмилтон притянул к себе неясную фигуру жены и стоял, обнимая ее.

– Слава Господу, – сказал он. – Мы выбрались оттуда.

Марша тесно прижалась к нему.

– Как нельзя более вовремя, правда?

Вокруг них кружились тени; Хэмилтон стоял в терпеливом ожидании. Впереди его ждала боль, ждала их всех на усыпанном обломками бетонном полу Беватрона. Все они были ранены; впереди у них был период страданий и медленного выздоровления, длинные пустые дни в больнице, но все это стоило того. Более чем стоило.

Тени рассеялись. Это был не Беватрон.

– Всё по новой, – тяжело сказал Чарли Макфайф. Он поднялся с влажного газона и стоял, цепляясь за ограду крыльца.

– Но этого не может быть, – бессмысленно сказал Хэмилтон. – Ведь больше не осталось. Мы прошли их все.

– Ты ошибаешься, – сказал Макфайф. – Прости, Джек. Но я говорил. Я предупреждал тебя о ней, а ты не слушал.

На обочине у дома Хэмилтона стоял зловещего вида черный автомобиль. Двери рывком распахнулись; с заднего сиденья выступила огромная ковыляющая фигура и быстро двинулась через темный двор к Хэмилтону. За ней виднелись здоровенные хмурые мужчины в шляпах и плащах, угрожающе державшие руки в карманах.

– А вот и ты, – вместо приветствия сказал тучный мужчина. – О'кей, Хэмилтон. Пошли.

Сперва Хэмилтон не узнал их. Лицо мужчины было массой рыхлой плоти, отмеченной слабым подбородком и глубоко заплывшими жиром маленькими глазками. Его пальцы, грубо сомкнувшиеся на руке Хэмилтона, были мясистыми когтями; от него несло дорогим, но испорченным одеколоном… и еще – кровью.

– Почему ты сегодня не явился на работу? – пробурчал тучный мужчина. – Мне жаль тебя, Джек. Я знал твоего отца.

– Мы знаем все насчет пикника, – добавил один из его подручных.

– Тиллингфорд, – сказал ошарашенно Хэмилтон. – Это в самом деле вы?

С мерзкой ухмылкой доктор Гай Тиллингфорд, распухший кровожадный капиталист, повернул и зашаркал обратно к своему запаркованному «кадиллаку».

– Прихватите его с собой, – велел он своей банде. – Мне надо возвращаться в лаборатории Агентства по Развитию Эпидемий. У нас там есть кое-какие новые бактериальные яды, их неплохо бы испытать. Он будет хорошим подопытным.

15

В холодной ночной тьме тяжело лежала смерть. В сумраке перед ними умирал огромный больной организм. Переломанный и смятый силуэт болезненно источал телесные жидкости на обочину и тротуар, вокруг него образовалась растущая лужа блестящей влаги, она ширилась и пенилась.