Околдованная

Мой фамильяр выскальзывает из-за деревьев, так плавно и тихо, что заметить его трудно даже под полной луной. Пантера подходит к нам – прижав к голове уши, тихо рыча, – и шипит на Мемнона, показывая клыки.

Хороший котик. Беру назад все грубые мысли, которые когда-либо были направлены на Нерона!

– Я не отпущу ее, Нерон, даже ради…

Нерон взмахивает когтистой лапой.

Колдун крякает от боли, едва не роняя меня.

– Черт, Нерон. Я знаю, ты ее любишь. Я тоже. Она со мной в безопасности.

Мой фамильяр продолжает угрожающе рычать, явно разъяренный, и я уверена, что пантера нападет на Мемнона снова – мой фамильяр просто ждет подходящего момента.

– Все в порядке, Нерон, – тихо говорю я и протягиваю руку.

Рычание большого кота затихает, и секунду спустя лобастая башка упирается в мою ладонь.

Я ласкаю его.

– Ты самый лучший фамильяр, о каком только можно мечтать, – воркую я, хотя и уверена, что Нерон ненавидит такой голос. – И со мной все хорошо, правда. Давай выберем для атаки на Мемнона другое время, ага? – Чувствую, что колдун смотрит на меня, но не утруждаюсь обернуться, чтобы полюбоваться его лицом. – А пока оставим этого ублюдка в покое.

Достаточно на сегодня насилия.

– Как ты милосердна, Императрица, – судя по голосу, Мемнон забавляется.

Нерон тут же снова рычит, но Мемнон идет дальше, и пантера, умолкнув, следует за ним по пятам.

– Радуйся, что я не попросила его кастрировать тебя – думаю, он был бы не против.

– Селена, мы с тобой оба хорошо знаем, что мой член слишком интересен тебе, чтобы ты позволила такому случиться.

Сердито зыркаю на него:

– Уверена, что он, как и все остальное в тебе, станет разочарованием.

Если я ожидала, что Мемнон оскорбится, то я ошибалась. Колдун удивленно хохочет.

– Не вижу тут ничего смешного.

– Да ладно, Императрица, ты очень забавная, даже когда остришь на мой счет. Кроме того, я ценю подтверждение того, что в какой-то момент ты все же собираешься увидеть мой член.

– Я не подтверждала…

Черт, а ведь и правда, да? Мои слова можно понять в том смысле, что в будущем я таки увижу колдуна голым.

На лице Мемнона то же самодовольное выражение.

– Тема кастрации еще на повестке дня, – заверяю его я.

– Как и секс, очевидно, – отвечает он, и глаза его игриво сверкают.

Я прищуриваюсь.

– Хотя мы можем сделать это и на повестке, и днем, – добавляет он. – Да вообще, где и когда тебе угодно, est amage. Я живу, чтобы служить лишь тебе.

Вспыхиваю от его слов – и то, что Мемнон прижимает меня к себе так крепко, что я чувствую у своей щеки биение его сердца, отнюдь не помогает успокоиться.

Я выдыхаю. Жажда боя покидает меня. Голова пульсирует от перерасхода магии и потери воспоминаний. Я сама льну к груди Мемнона, не заботясь о том, что он воспримет это как очередную победу. Пускай – потому что сегодня я действительно проиграла.

Только сейчас начинаю это осознавать.

Мемнон огибает наш дом, идет к входной двери. Мы минуем каменных ламассу, и стражи порога не пытаются защитить меня от Мемнона.

Кроме Нерона, мне рассчитывать не на кого.

Колдун становится у двери, и сердце мое пропускает удар, когда змеи на голове бронзовой Медузы – нашего дверного молотка – извиваются и шипят:

– Мы не впускаем порочных мужчин с сомнительными…

Синяя магия выскальзывает из Мемнона и бьет Медузу в лицо.

Барельеф кашляет, зажмуривается – и дверь распахивается.

– Это просто грубо.

Губы Мемнона чуть кривятся:

– Я забочусь о хороших манерах примерно так же, как о соблюдении законов.

Он пересекает фойе, направляясь прямиком к лестнице. Нерон не отстает. В доме тихо, как никогда. Если кто тут и есть, они сидят по своим комнатам.

Ступени и половицы скрипят под ногами Мемнона, и, возможно, дело в моем воображении, но, клянусь, я почти чувствую вкус возбуждения колдуна.

От этой мысли мой пульс учащается. Я очень старалась не думать о том, что произойдет, когда мы доберемся до моей комнаты, но сейчас, когда эта самая комната уже видна, я не могу подавить нарастающую нервозность.

Мемнон останавливается у моей двери, распахивает ее с помощью магии и вносит меня внутрь. А когда в комнату проскальзывает Нерон, колдун пинком захлопывает створку.

Он сажает меня на край кровати, удивительно бережно, потом подтаскивает ближе кресло и устраивается в нем, кладя руки на колени. Располосованное Нероном бедро у него в крови.

Мой фамильяр подходит ко мне, приваливается к ноге. Я наклоняюсь погладить его, и, хотя я слаба от изнеможения и сижу на своей узкой односпальной кровати, а не на троне, но сейчас, в своем платье отмщения, с пантерой под боком, я чувствую себя настоящей опасной царицей. Цепляюсь за этот образ, потому что в нем есть сила, сила, в которой я так остро нуждаюсь.

– Готова начать? – спрашивает Мемнон.

Лицо его безмятежно, но глаза лихорадочно блестят. Я вижу в них возбуждение и желание.

Полагаю, он имеет в виду снятие проклятья. К чему я, конечно, черт возьми, не готова. Но потом мои мысли переключаются на другое его условие.

Выходи за меня.

Я представляю, как кожа его прижимается к моей, как его тело опускается…