Околдованная

Швыряю его в фиолетовую стену. Та идет рябью, немного тускнеет, но держится.

За спиной другие ведьмы делают то же самое с моей стеной, бомбардируя ее заклятьями. Пока что она держится лучше, чем та, что передо мной, но слишком уж много народу старается обрушить преграду.

Бросаю взгляд на оборотня. Раньше она была одурманена, но в сознании. Сейчас девочка вяло висит на моих руках. Встряхиваю ее, пытаясь привести в чувство, но хотя видно, что она дышит, в себя оборотень не приходит.

Плохо, плохо, плохо.

В панике призываю магию и обрушиваю ее на стену. Барьер колеблется – и восстанавливается.

Новый призыв, новый бросок, новая зыбь бежит по преграде.

Я повторяю это снова и снова, не обращая внимания на стук заклинаний, врезающихся в мою стену.

Еще один бросок – и фиолетовый барьер передо мной раскалывается. Я чуть не вскрикиваю от облегчения.

Снова взваливаю на себя оборотня, морщась от боли в плече. Жжение сменилось тупой пульсацией, и я точно знаю, что как только адреналин схлынет, боль будет чертовски сильной.

Слышу за спиной треск моей собственной защиты – и иного стимула, чтобы бежать дальше, мне не требуется.

Снова несусь по коридору. Он изгибается. Свечи догорели почти до самого основания.

Ладно, но где, черт возьми, выход?

Впереди открывается комната, заставленная стеллажами с – кажется – гримуарами, судя по густой коричневатой дымке магии в воздухе.

Под ногами опять мрамор, и, влетая в помещение, я вижу, что шлепаю по изображенному на полу солнцу.

Почти тут же голова начинает раскалываться от давления конфликтующих магий.

Добираюсь до дальнего конца комнаты, до арки, охраняемой каменными ламассу. За аркой маячит еще одна винтовая лестница.

Слышу далекий топот.

Черт.

В отчаянии смотрю на каменных стражей порога, и меня осеняет. Подхожу к лестнице, потом поворачиваюсь к статуе – отчасти женщине, отчасти львице, отчасти орлице.

– Ламассу, – обращаюсь я к ним, – молю, защитите нас. Пусть никто не переступит ваш порог со злыми намерениями.

В тот же миг каменные стражи оживают, поднимаются и отходят от лестницы, помахивая серыми хвостами. Очень, очень странное зрелище.

Магия, чувак. Зачем наркотики, если ты способен на такое?

Шагаю вверх по ступеням, волоку оборотня, надрываясь, скрежещу зубами.

Шепчу еще одно укрепляющее заклинание – и слышу, как ведьмы вваливаются в комнату с гримуарами.

Иди, иди, иди, – понукаю тело. Моя магия достигла своих пределов. Руки и ноги еще работают, но чары, которые вроде как должны были помочь, совсем не снимают напряжения.

Внизу раздается низкое хриплое ворчание, и от этого звука волосы у меня на затылке встают дыбом. Потом одна из ламассу рычит, а затем – визжит ведьма.

Взрывное заклятье сотрясает землю, и я чуть не теряю равновесие – с оборотнем-то на руках.

Я уже одолела больше половины лестницы, когда слышу чьи-то шаги у ее подножия. Не успеваю подумать, как преследователям удалось пройти мимо ламассу, как в спину мою врезается заклятье.

Кричу, привалившись к перилам. Кожу жжет все то же разъедающее плоть заклятье.

ИМПЕРАТРИЦА! – ревет в моей голове Мемнон, и у меня нет сомнений: он паникует. Из-за меня.

Иди дальше. Иди дальше.

Внизу ведьма шепчет новое заклинание. Напрягаюсь, но удара так и не дожидаюсь. Вместо этого вновь раздается рык ламассу.

Мигом позже ведьма визжит, и я мельком вижу, как она падает, потому что в ногу ее впиваются зубы ламассу. Наши взгляды встречаются. Глаза ведьмы полны ужаса. Потом каменный страж оттаскивает добычу от лестницы.

Судорожно вздыхаю, немного стыдясь облегчения, которое испытываю, и заставляю ноги продолжать двигаться. Снова приходится стискивать зубы, не давая вырваться крику. Крик-то я проглатываю, а вот слезы сами собой бегут по щекам.

Богиня, какая боль. Всепоглощающая.

Каждую ступеньку преодолеваю на одной только силе воли. Ноги девочки раз за разом ударяются о перила.

– Прости, прости, прости, – хриплю я, хотя и знаю, что она не слышит. Она так и не очнулась.

Внизу продолжают кричать.

Я почти поднялась, когда очередное заклятье рикошетит от стены и врезается мне в икру, вспарывая ее. Вскрикиваю. Нога подгибается.

ИМПЕРАТРИЦА! – ревет Мемнон. – ДЕРЖИСЬ! Я ИДУ!

Прежде чем упасть, прикрываю голову оборотня, и о верхнюю ступеньку лестницы ударяется мой собственный череп.

На миг все вокруг становится ослепительно-белым.

Моргаю, пытаясь вернуть миру четкость, и слышу крики, а потом в ноздри мне бьет запах магии, и страх, страх, не принадлежащий мне, накрывает меня.

ВОЗЬМИ.

– Мемнон? – шепчу я вслух.

Продолжая моргать, еще не очухавшись толком, заставляю себя подняться и волоку за собой оборотня. Ступаю на раненую ногу – и на сей раз не могу сдержать крика.

Есть десятки различных заклятий, с помощью которых можно унять боль или исцелить рану, но из-за страха, боли и растущего изнеможения я не могу ни придумать, ни припомнить ни одного.