Окруженные тьмой

Он спрятал в карман пистолет и сел. Ненадолго установилось мрачное молчание. Первым опять не выдержал Петрович. Предложил все-таки позвонить на работу. Пусть ребята приедут, прикроют нас. Капитан только плечами пожал. Позвонить можно, а что мы им скажем? Должен прийти неизвестно кто, неизвестно зачем и неизвестно что с нами сделать?

Однако звонить никуда не пришлось. Им самим позвонили, причем прямо на домашний телефон. Тесть хотел взять трубку, но Саша его одернул. Велел сидеть: если кому что нужно, наговорят на автоответчик.

Телефон продолжал звонить. Наконец включился автоответчик. Сначала на том конце жутковато молчали. Потом послышался вкрадчивый и тяжелый голос Валеры.

— Капитан, ты правильно догадался — это я. И я знаю, что ты дома. Не хочешь брать трубку? И не надо. Все равно я уже тут. Встречай.

С той стороны повесили трубку, и наступила мертвая тишина. Все трое молча глядели друг на друга. Внезапно тишину эту мертвую потряс тяжелый удар — один, второй, третий. Били в дверь. Казалась, что от ударов завибрировал весь дом, еще секунда — и начнет оседать, рушиться, расползаться по частям.

— А вот теперь, — поднялся Саша, — самое время звонить ребятам!

Бледный, сосредоточенный, он подошел к телефону, снял трубку. Секунду слушал, потом нажал на рычаг, снова послушал, с досадой бросил трубку.

— Провод оборвал, скотина!

— Давай я по мобильнику, — сказал тесть, стал было тыкать пальцами в смартфон, но прервался, в ужасе поднял голову.

— Нет сети!

Не было сети и у Женевьев с Сашей, интернет тоже не работал.

Удары в дверь усилились, стали страшнее, тяжелее. Теперь чудилось, что грохот идет отовсюду: от стен, потолка, даже пол потряхивало.

— Со всех сторон лезут, сволочи, — глаза у Петровича от ужаса стали совершенно круглыми. — Что делать будем, Сашенька?

— Ничего не делать. Драться будем. На вот, держи, — и капитан сунул Женевьев михеевскую «беретту».

Петрович тоже хотел пистолет, но ему пришлось обойтись шваброй — на его долю другого оружия не припасли. Он впился в эту швабру, как клещ, глядел из-под кустистых бровей испуганно и сурово. Грохот между тем усилился, удары стали еще страшнее. Кто-то снаружи тяжело надавил на дверь, уступая напору, она затрещала.

— Ну, ребята, держитесь! — крикнул Саша, перекрывая шум.

Тесть задрожал.

— Неужто убьют нас?

— Не посмеют! — успокоила его Женевьев. — За мной стоит все НАТО с его военной мощью.

Саша кивнул.

— Ага, — сказал саркастически, — за мной тоже... все мое отделение стоит.

Петрович не захотел отставать.

— А за мной... — он лихорадочно соображал, — за мной весь собес стоит! Во главе с лично товарищем Пяткиным!

— Ну, значит, не пропадем, — подытожил капитан.

И тут грохнул выстрел — сухо, страшно. Женевьев и Саша вскинули пистолеты. Но это был не выстрел, это с треском вылетел сломанный замок. Шкаф, стоявший у двери, зашатался и упал. Раздался тяжелый хруст, будто лопнули чьи-то кости.

— По моей команде — огонь! — крикнул Саша, прижимаясь к стене.

— Не стрелять! — проревел голос с лестничной площадки.

Саша, конечно, все равно бы выстрелил — спасибо, Женевьев схватила за руку, удержала в самый последний миг. И слава богу, что удержала. Спустя секунду в квартиру вдвинулся полковник Ильин. Несколько мгновений все разглядывали его с величайшим изумлением и в полной тишине. Казалось, явись сюда на легком облаке сам господь Саваоф — и то удивления было бы меньше. А капитан так и просто глазам своим не верил. Если бы не Женька, прямо в лоб Ильину пулю бы всадил — от такой мысли его пробил холодный пот.

— Товарищ полковник, это вы, что ли?

— Так точно, — ворчливо отвечал половник. — По вашему приказанию прибыл.

То есть что, по какому-такому приказанию — Саша ничего никому не приказывал. Полковник поглядел на него хмуро: ты что, капитан, совсем уже очумел? Шуток не понимаешь? Напоминаю, что я твой начальник. Это я к тому, что субординацию никто не отменял. И над шутками начальства нужно смеяться.

Ах, вот оно что! Ясно, учтем на будущее.

— Да уж, учти, если не хочешь до пенсии в капитанах ходить… — Ильин смотрел сурово. — Это что за старичок? Тесть твой, что ли? Почему одет не по форме?

Петрович вытянулся: разрешите доложить, товарищ полковник, освобожден от службы по слабости здоровья! Ну, все равно, проворчал Ильин, рубашку-то можно было надеть. Взрослый человек, а в одной майке шлендаешь.

— А это мы мигом, товарищ начальник... Это мы мигом, — и тесть побежал за рубашкой, а то и, чем черт не шутит, за пиджаком.

Ильин повернулся к оставшимся, буравил взглядом: трое вас тут? больше никого нет? Нас-то трое, так же, взглядом, отвечал ему Саша, вопрос в другом: чего это вы, товарищ полковник, так страшно в квартиру ломились? Дверь вышибли, замок, понимаете, сломали, шкаф завалили. Зачем?