Окруженные тьмой

— Ну, мы будем ставить или нет?! — не выдержала Женевьев, потому что мужчины, забывшись, как-то незаметно ослабили хватку, и теперь весь шкаф висел на ней одной.

Подхватились, доволокли шкаф до входной двери. Прислонили. Выдохнули.

— Я одного не понимаю — зачем все это? — сказала Женевьев, лицо у нее раскраснелось от усилия. — Двери забивать, шкаф ставить — зачем?

— Как — зачем? — удивился Петрович. — Чтоб никто не вошел.

Секунду она как-то странно смотрела на тестя и потом спросила тихим голосом:

— Петрович... Скажи мне, пожалуйста, кто может войти через запертую железную дверь?

Ответное молчание показалось всем долгим и страшным. Наконец Петрович проговорил с ужасом:

— Спаси и помилуй!

Саша отвел Женевьев в сторону и попросил таких вопросов больше не задавать. Не надо, сказал, старик и так весь на нервах. Да и он, капитан, признаться, тоже. Так что обойдемся пока без лишних глупостей.

Петрович тем временем стал примериваться, чем бы заткнуть щели.

— Думаешь, через щели полезут? — с серьезным лицом осведомился Саша.

Полезут или нет, неясно. Но подстраховаться никогда не помешает, еще более серьезно отвечал тесть.

Однако квартира была старой, и щелей в дверной коробке оказалось слишком много. Тогда Петрович предложил покропить их дихлофосом, а поверх «Отче наш» прочитать. Саша только рукой махнул безнадежно: бог с ним, захотят — все равно пролезут.

Некоторое время стояло напряженное молчание. Потом тесть не выдержал, заговорил тревожно:

— Думаешь, не выстоим?

Саша, однако, был настроен оптимистично. Считал, что какое-то время они все-таки продержатся, а там уж как бог даст. Но Женевьев все равно не улавливала. Что значит — продержимся? Против кого? Кто должен прийти?

— Он, — как-то слишком спокойно отвечал капитан.

Женевьев почему-то сразу поняла, кто такой этот «он». Но ведь Саша же сам говорил, что он не придет! Ну мало ли, что говорил. Саша просто не хотел ее пугать — вот и все. А на самом-то деле он, конечно, придет, даже не сомневайтесь.

— Может, выпустить девку, пока не поздно? — вдруг тонким голосом сказал Петрович. — Пусть бежит, спасается. Авось пронесет.

Саша согласился, что попробовать стоит. Например, взять такси — и прямиком в отделение. Ребята ее там прикроют. Однако уходить Женевьев отказалась наотрез, просто категорически. А если Сашу убьют, и Петровича тоже? Саша только плечами пожал — значит, такая у него, у Саши, судьба. И у Петровича тоже.

— Твоя судьба — быть рядом со мной, — вдруг сказала Женевьев.

— И со мной, — добавил тесть.

Помолчали. Значит, точно не уйдет? Решено твердо и окончательно? Ладно. На нет и суда нет. Как ни странно, но Саша ощутил облегчение, когда стало ясно, что Женевьев остается. С ней он почему-то чувствовал себя защищенным. Это все поцелуи глупые виноваты, шептал внутренний дознаватель, поцелуи и ничто другое.

И хотя капитан просил Женевьев не задавать вопросов, та все-таки стала его донимать. А он, в общем-то, был готов и даже не рассердился. Он видел, что это не обычное любопытство. Просто женщинам всегда нужно знать, что происходит. Иначе они могут пропустить что-то интересное, а это совершенно невозможно. Правда, в нашем случае интересного было мало, больше страшного и непонятного. Именно поэтому ничего толкового он и не мог ей ответить. Сами подумайте: все эти блюстители, миры, вся эта война — сумасшедший дом, да и только…

— А почему он сказал, чтобы я, смертная, не вмешивалась? Он что — бессмертный?

— Чушь собачья. Выдумки. Бессмертных не существует, — отрезал Саша.

— Дай-то бог, чтобы так, — ввязался тесть, и вид у него при этом сделался самый мрачный.

Все эти разговоры только распалили Женевьев. А если все-таки, спросила она, если все-таки он бессмертный? Есть у нас шанс с ним справиться?

— Откуда я знаю?! — не выдержал капитан. — Есть шанс! Нету шанса! Я с бессмертными не воевал ни разу. Я не Дункан Маклауд, у меня другая профессия — это ты понимаешь?

Женевьев понимала. Он и правда не похож на Дункана Маклауда. Но ведь Валера думает, что Саша какой-то там блюститель, и поэтому хочет его убить. Почему же Саша не сказал Валере, что он обычный человек? Капитан рассердился: что за глупый вопрос? Валера этот, похоже, просто с дуба рухнул. И чего теперь, с каждым психом теоретические беседы о бессмертии вести?

Тут забрюзжал тесть. Не знаю, сказал, как остальные, а лично он, Петрович, — старый человек. Без пяти минут персональный пенсионер и патриот своей родины. И как пенсионер и патриот он категорически отказывается принимать смерть от какого-то коня в пальто, пусть даже и бессмертного.

— Ну, хватит, хватит! Нет никаких бессмертных, — Саша вытащил пистолет, поднял, показал. — Вот, видите ствол?! Если эту штуку приставить ко лбу и нажать вот сюда, ни один человек — ни смертный, ни бессмертный — не устоит. Любой к праотцам отправится. Это понятно?

Это было понятно.

— Значит, все! Сидим и ждем.