Окрыленные верой

Он попытался уснуть, но из этого ничего не вышло. Давид решил думать только о добром. Вспоминал друзей, давно ушедших в иной мир. День, когда с радостью скакал в пыли вместе с другими танцовщиками перед Ковчегом Божьим, вносимым в Иерусалим. С тех пор град Давидов стал центром поклонения Богу. Лица любимых женщин, своих детей, когда они еще были маленькими. Как любил он каждого своего ребенка, за каждого без раздумья отдал бы свою жизнь.

Перед Давидом возникает лицо Авессалома, первенца его, самого красивого из всех сыновей. Как мог я родить самому себе врага ни на жизнь, а на смерть? Он вспомнил день, когда ему сообщили, что Авессалом, провозгласивший себя царем, гонится, чтобы убить отца, и один из воинов Давида проткнул его мечом. Каким горем отозвалась эта весть в сердце, как убивался тогда, ведь несмотря ни на что любил сына: «Авессалом мой, Авессалом мой, кто бы дал мне умереть за тебя». Тогда еще Иоав ворвался и сказал: «Ты, Давид, больше любишь тех, кто ненавидит тебя, чем тех, кто за тебя жизни своей не жалеет». Это отрезвило от горя. Господи, Боже мой! если я что сделал, если есть неправда в руках моих, если я платил злом тому, кто был со мною в мире, – я, который спасал даже того, кто без причины стал моим врагом, то пусть враг преследует душу мою и настигнет, пусть втопчет в землю жизнь мою, и славу мою повергнет в прах.

Мысленно, перебирая события тех бурных лет, когда одна война еще не заканчивалась, как начиналась другая, Давид ви-

дит тысячи, десятки тысяч убитых, лежащих ниц или глазами в небо, поля, усеянные трупами после сражений. Много, очень много пролито крови. Но война без кровопролития невозможна.

Одно лишь отзывается болью и терзает совесть по сей день – это убийство Урии, друга, лучшего из воинов. Господи, какое затмение тогда нашло на меня. Безвинный Урия, кровь твоя на мне. Страсть затмила глаза мои, я так возлюбил Вирсавию, жену твою, что совершил великий грех. Как мог я пойти против чести мужа, опозорить жену, против дружбы моих друзей, запятнать честь царя, предать позору весь род Вирсавии, как мог, почитая Бога живого, пойти против Его заповедей, стать посмешищем, притчей перед лицом своих детей, перед своим народом. Когда я увидел твои глаза, Урия, хотя ты и молчал, я все понял. Ты возненавидел меня за Вирсавию, ты не захотел примириться с тем, что между нами произошло, ты отверг ее. Ты предпочел смерть бесчестию. Эта вражда была положена мною и навсегда бы осталась между нами. Я отправил тебя в сражение и дал тебе умереть как воину, подставив тебя под мечи врагов. Урия, друг, если ты меня слышишь на небесах, прости меня, согрешил я пред Богом и пред тобою. Кровь твоя на мне, Урия. Но плата за грех – смерть. Я и Вирсавия понесли жестокое наказание: Господь отнял жизнь нашего сына, рожденного во грехе.

Знаешь, Урия, – Давид продолжал мысленно разговаривать с бывшим другом, – Вирсавия стала женой царя, родила четырех царевичей. Я люблю ее больше всех по сей день, она самый близкий моему сердцу человек. Прости меня, Урия, виноват я перед тобою!

А сегодня сын наш Соломон стал царем Израиля. Вот такие дела, Урия. Кто мог знать, чем это все закончится? Господи, отврати лице Твое от грехов моих и изгладь все беззакония мои и дух правый обнови внутри меня. Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отними от меня. Господи, как

я тебе благодарен за ту любовь, за те песни, псалмы, которые рождались у меня в часы гонений, горя, обид или великой радости. Ты никогда не покидал меня, Господи, обличал, наставлял, спасал, прославлял! Слава Тебе, Господь, мой!

Так между воспоминаниями и молитвами проходила ночь уже бывшего царя Израиля. Давид устал. Он не заметил, как мысли начали путаться. Черное небо с пылающими точками неисчислимого числа свеч в чьих-то бледных руках качалось над головой в такт тихой и печальной музыке; образы начали таять, звуки затихли, пришел глубокий и тяжелый сон.

Утром, когда Давид проснулся, он сразу же просил позвать Соломона.

Соломон поспешил к отцу. Вошел и низко поклонился.

– Садись Соломон, долгой будет наша беседа, может быть последняя.

Сын мой, прими мои поздравления. Я скоро отойду, недолги дни мои, а может и часы. Вот, что я хотел тебе сказать: слышит Бог, соблюдай ты и научи народ наш крепко держаться заповедей Господа Бога вашего, чтобы владеть вам сею доброю землею и оставить ее после себя в наследство детям своим. И ты, Соломон, сын мой, знай Бога отца твоего и служи Ему от всего сердца и от всей души. Если будешь искать Его, то найдешь Его, а если оставишь Его, Он оставит тебя навсегда.

И еще, вот я передаю тебе чертежи храма, Божьего дома, землю под храм я приобрел, все необходимое заготовил. Смотри же Господь избрал именно тебя построить дом для святилища, будь тверд и делай. Ты пока молод и малосилен, но не бойся и не ужасайся, ибо Бог мой с тобою; Он не отступит от тебя и не оставит тебя, доколе не совершишь всего дела, требуемого для Божьего дома. Только будь тверд, не малодушничай.