Октябрь. Память и создание большевистской революции

Учитывая помощь Подвойского в создании готовящегося к выходу фильма Сергея Эйзенштейна «Октябрь» (по некоторым данным, он даже сыграл в нем небольшую роль), неудивительно, что воспоминания Подвойского приобрели почти кинематографический оттенок[744]. Кино стало для организаторов юбилейных торжеств 1925 и 1927 гг. принципиально новой формой повествования, которая использовала действенный язык долговечных визуальных образов. Начиная еще с февральских дней революционеры изучали возможности этого нового вида искусства нести идеи в массы. Кинематографисты бросились снимать фильмы для нового режима, часто переделывая старые фильмы «в духе времени, вклеивая революционные надписи, лозунги, символические концовки» [Ханжонков 1937: 104][745]. После Октября военно-революционный комитет сразу же попытался взять кинематограф под контроль, разрешив съемки в Петрограде лишь нескольким ведущим режиссерам «в целях зафиксирования наиболее выдающихся моментов революции»[746]. В годы Гражданской войны регулярные постановления властей и городов еще больше ограничили доступ к съемкам[747]. Даже уполномоченным кинокомитетам приходилось выпрашивать разрешения на проход в здания и на собрания; операторов иногда задерживали за несанкционированную съемку во время парадов и праздников [Болтянский 1925: 35]. Большевистские власти понимали, что кинохроника призвана «вызывать [в населении] патриотические чувства и преданность “престолу и отечеству”», поэтому царизм снимал только «блестящие парады, победоносных генералов, встречи царственных особ» [Болтянский 1926: 8]. Им нужно было, чтобы их собственный режим освещался надлежащим образом.

Большевистские лидеры, безусловно, обсуждали потенциал кино, хотя Троцкий в 1923 году публично раскритиковал неспособность властей использовать формат, способный создать «неистощимый источник впечатлений и переживаний» и «врезывающийся в память»[748]. Однако именно в середине 1920-х годов начал активно применяться принцип монтажа, который открыл бесконечные стилистические возможности. В руках талантливых молодых кинематографистов Советского Союза эта техника придала искусству повествования духовность, к которой Риды, Подвойские и Антоновы-Овсеенко могли только стремиться даже в своих самых смелых поэтических полетах воображения. Подобно акту вспоминания, техника монтажа, которая в то время применялась во многих областях искусства, разрушала узы линейного повествования, собирая и противопоставляя фрагменты, чтобы создать то, что киновед Дэвид Бордуэлл называет «радикально новыми отношениями между частями целого» [Bordwell 1972: 10]. Подобно монтажу, воспоминания – это всегда нечто большее, чем сумма вспоминаемых событий. Эйзенштейн создал несомненную революционную правду, смонтировав вместе сцены, которые часто не совпадали в реальности. В то время его критиковали за то, что он придумывает исторические события в своих фильмах, на что он отвечал цитатой из Гете: «Противоположность правде во имя правдоподобия» [Эйзенштейн 1964–1971,1:127]. Он, как и небольшая группа режиссеров, снимавших фильмы к юбилейным торжествам 1905 и 1917 годов, стремился произвести «социально полезный эмоционально и психически заряжающий аудиторию эффект» [Там же: 117].

В рамках празднования важных юбилеев советское государство привлекло на свою службу кинематографические таланты Бориса Барнета, Эйзенштейна, Всеволода Пудовкина и Эсфирь Шуб. К юбилею 1905 года были сняты фильмы «Мать» Пудовкина, а также «Стачка» и «Броненосец Потемкин» Эйзенштейна. К десятой годовщине Февральской революции Шуб выпустила «Падение династии Романовых». Фильмы «Москва в октябре» Барнета, «Конец Санкт-Петербурга» Пудовкина, «Великий путь» Шуб и, как хорошо известно, «Октябрь» Эйзенштейна и Григория Александрова были заказаны специально к десятилетию революции 1917 года[749]. В центре этих фильмов явно или неясно стоял именно Октябрь. Все они были рассказаны как части его истории. И все были мистическими артефактами широкого культурного процесса создания основополагающего события – и анализировать их нужно в рамках этого процесса[750].