Октябрь. Память и создание большевистской революции

Как и в случае юбилейных торжеств 1920 года, выбор Зимнего дворца в качестве центрального объекта многих рассказов стал связующим элементом значительной риторической и символической силы. В «Известиях» воспоминания Подвойского о взятии дворца сопровождались фотографией его самого, Антонова-Овсеенко и Чудновского – тройки, руководившей операцией. Под ней был помещен кадр (из фильма С. Эйзенштейна «Октябрь», без указания авторства) с надписью «Штурм Зимнего дворца» и указанием времени штурма – полночь 25 октября 1917 года. Подвойский вспоминал о проблемах со связью и развертыванием войск, из-за которых решение тройки о штурме дворца в ночь на 25 октября было отложено до 6–7 часов утра следующего дня. Несмотря на революционные устремления войск, осаждавших дворец, лидеры решили проявить сдержанность и сперва потребовать сдачи дворца: «Революция стремилась всеми средствами избежать кровопролития». Неоднократные отказы министров вызвали нетерпение войск, и они «по собственной инициативе» стали выдвигаться к Дворцовой площади, ведя перестрелку с защитниками. Подвойский вспоминал хаос внутри Зимнего дворца: его защитники были обмануты своими лидерами, думая, что Керенский отправился за подкреплением. Когда раздались холостые выстрелы с «Авроры», женский батальон первым сдался в плен, что стало прелюдией к штурму. Хотя эта версия воспоминаний Подвойского в деталях не сильно отличалась от его мемуаров несколькими годами ранее, его живой и захватывающий рассказ о «штурме Зимнего» теперь опирался на десятилетие культурного осмысления Октября и включал в себя все элементы гармонии, неумолимости и драматизма, которые были отличительными признаками этого процесса. Это был подлинный сложившийся нарратив:

Это был героический момент революции, ужасный, кровавый, но прекрасный и незабываемый. Во тьме ночной, в тумане и дыму, озаренные бледным, светом и кровавыми мечущимися молниями выстрелов, со всех прилегающих улиц и из-за ближайших углов, как грозные, зловещие тени, неслись цепи красногвардейцев, матросов, солдат, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, но ни на секунду не прерывая своего стремительного ураганоподобного потока. Когда смолкли дикие завывания и грохот трехдюймовок и шестидюймовок с Петропавловской крепости, в воздухе, заглушая сухую непрерывную дробь пулеметов и винтовок, раздался сплошной победный крик «ура», страшный, захватывающий, объединяющий воедино всю разнородную массу. Одно мгновение – и самые баррикады, и их защитники, и наступающие на них слились в одну темную сплошную массу, кипевшую, как вулкан, а в следующий миг победный крик уже был по ту сторону баррикад. Людской поток заливает уже крыльцо, входы, лестницы дворца. По сторонам валяются трупы, громоздятся разваленные баррикады и стоят толпы людей без шапок, с бледными лицами, трясущимися челюстями, с поднятыми кверху, как призыв к пощаде, руками. Дворец взят. Единственный кусок территории, державшийся в течение дня в руках «Временного правительства всея Руси», вырван руками народа[743].

Октябрь в кино