Октябрь в Приморье

Генерал все еще не мог уяснить, что это за власть. Он слышал, что солдаты и рабочие создали какую-то организацию, но что она является властью и вмешивается в военные дела, и даже ему может что-то приказывать — это было для него неожиданностью.

Генерал стал читать решение Совета. Да, действительно, постановлено поставить в войсках комиссаров. Он пожал плечами и спросил:

— Что же вы будете делать здесь?

— Буду проводить в жизнь решения Совета.

— Решения Совета? А мои решения?

— И ваши решения, если они не будут противоречить интересам революции.

— А если они будут противоречить? — Генерал презрительно усмехнулся.

— Буду такие решения задерживать.

— Как, мои решения задерживать?! — Генерал вскочил с кресла. — Вы с ума сошли!

— Да, гражданин генерал, буду задерживать и требую, чтобы с этого часа ни один приказ не издавался без моей визы.

Его твердый и уверенный тон удивил генерала.

«Откуда у солдата такая уверенность. Что они — в самом деле власть, что ли?»

— Так, так, гражданин комиссар, садитесь, пожалуйста, — процедил он сквозь зубы и еще раз внимательно прочел решение Совета.

— Да... Новая власть, значит. А вы какой части? — Генерал заметно овладел собой.

— Я рядовой автомобильной роты, — ответил комиссар.

— Рядовой, а уже генералами командуете! — попытался сострить генерал, но вместо улыбки лицо исказила злая гримаса.

— Гражданин генерал, будьте добры распорядиться заготовить приказ о моем вступлении в исполнение обязанностей.

Генерал строго посмотрел на комиссара.

— Этот приказ тоже без вашей подписи не издавать?

— Да, — резко ответил комиссар. — Сегодня же я приступаю к исполнению своих обязанностей. — Комиссар слегка поклонился генералу и, повернувшись, вразвалку вышел из кабинета.

Генерал со смешанным чувством негодования и растерянности смотрел вслед уходящему солдату.

Февраль в деревне

Владивостокский Совет пользовался авторитетом далеко за пределами города... Имея опыт работы с крестьянами в Иркутской губернии, я на одном из заседаний Комитета партии поставил перед Советом вопрос о посылке делегатов для ознакомления с хозяйственным и политическим состоянием деревни.

Исполнительный Комитет Совета принял наше предложение. Мы направили часть партийных работников в деревню.

Мне пришлось поехать в село Алексеево.

В Алексеево я приехал на четвертый день пути. Еще по дороге я убедился, что жизнь крестьян мало в чем изменилась. Правда, сходы крестьян происходили чаще и свободнее, чем раньше, но этим все и ограничивалось.

Февральская революция выразилась здесь в свержении старой местной власти. Крестьяне с большим рвением ловили стражников, полицейских, урядников, вязали им руки и отвозили в уезд. Сменяли старшин, старост, кое-кого держали в «холодной».

Что касается Временного правительства и Советов, то для крестьян они почти не существовали.

Жизнь продолжала идти прежним своим порядком. Как будто и свобода, а повернуться некуда, по-старому тесно. Подати, недоимки, дорожные и другие повинности, давившие на крестьян тяжелым грузом, оставались их уделом и теперь. Все жизненно важные для крестьян вопросы оставались неразрешенными. Ни на один из них не могла или не хотела ответить новая власть. Беднота нетерпеливо нажимала: что же, когда же? Ждать становилось все труднее.

— Погодим, — отвечали выборные, — что скажут из уезда.

Тем и заканчивалось.

Наконец из уезда пришла бумага: «Организовать волостные земельные комитеты». Всколыхнулись мужики:

— Земля!

— Эх, как бы не прозевать!

Мне вначале не все было ясно. Только вплотную соприкоснувшись с жизнью крестьян, я уяснил сущность земельных отношений, сложившихся в Приморье между переселенцами-новоселами и старожилам и стодесятинниками. Стодесятинники теснили новоселов, превращали их в полубатраков, эксплуатировали с чисто колониальной жестокостью. Иногда переселенцы не выдерживали и уезжали обратно в свои безземельные губернии.

Переселенцы в большинстве своем были неграмотны, невежественны и темны. Жили исключительно одним желанием: укрепиться на земле. Внешние явления жизни медленно доходили до их сознания, но, дойдя, крепко зацеплялись там.

Вот почему так всколыхнулись крестьяне, услышав об организации земельных комитетов. «Решат-таки земельный вопрос по справедливости», — думали они.

В бумаге, что пришла из уезда, в самом конце была приписка: «Предписывается впредь до решения Учредительного собрания не нарушать существующих земельных отношений».

Приписка была непонятна: «Раз ставят земельные комитеты, значит землю делить. А ждать нам не к чему», — говорили крестьяне.

Выбрали комитеты. Посадили туда грамотных «обстоятельных» мужиков. Но до дележа земли дело не дошло. Встревожившиеся было кулаки-стодесятинники успокоились.

Беднота начала жать на земельные комитеты:

— Что же вы, члены земельные, когда землю делить будем?

— Землю трогать не велено, ждать приказано Учредительного собрания.